Она вернулась домой из офиса пораньше. Помучившись перед зеркалом, выбрала темно-синие бархатные джинсы Gucci, пестрый обтягивающий кашемировый топ Bluemarine с длинными рукавами и сапожки на золотых, немыслимо высоких шпильках. Она выглядела то ли как рублевская жена, то ли как дорогая проститутка, когда это не одно и то же. Это был, конечно, легкий стёб, но ей хотелось выглядеть совсем другой, непохожей на ту professional с дорогим классическим Breguet, которую он встретил в первый раз. Парень уже усвоил, что у нее есть профессия, карьера и что она девушка воспитанная. Пусть теперь полюбуется на веселую девчонку-оторву. У нее была потрясающая по стилю стрижка, только что сделанная самим Паскалем Тессье, знаменитым на всю Москву французским арт-директором «Дессанжа».
Она пришла вовремя, выбрала стратегически правильный столик – с панорамой Лондона, открывающейся с двадцать восьмого этажа «Хилтона», но и с возможностью держать под прицелом вход. Заказала любимое розовое шампанское. Секундой позже пришел текст: «Привет, буду через десять минут. Д.». Достойно.
Ровно через десять минут Анна увидела его в дверях бара, запыхавшегося и отирающего пот носовым платком. Она оторопела на секунду – он выглядел так непритязательно, почти плоско, в тех же джинсах и старом, том же самом желтом блейзере. И нос какой-то очень длинный. Джон озирался по сторонам, явно не видя ее. Она смотрела в окно расслабленно, но наблюдая периферийным зрением, как он мечется. Однажды он посмотрел в сторону Анны и даже ощупал ее на автомате взглядом, но не узнал. Он теперь методично обходил столики, а она всё смотрела в окно, пока он буквально не наткнулся на нее, и его лицо просветлело:
– Привет, ты уже пьешь?
– Да, привет, рада тебя видеть.
– Что пьешь?
– Шампанское.
Джон подозвал официанта и попросил джин-тоник.
– Как поездка?
Они говорили, но отчего-то возникало слишком много пауз. Явно не хватало тем за пределами банального «как поездка?», и это вносило неловкость. Джон явно нервничал, не очень понимая, что за человек перед ним. Анна просто сливалась с остальными женщинами в этом баре на двадцать восьмом этаже. Шикарная девушка из ночного клуба. Моложе, чем в первый раз, это точно, но меньше индивидуальности. Это сбивало с толку.
Они покончили с напитками с облегчением, потому что «Хилтон» был явно не создан для разговора, и направились в дебри квартала Шепердз Маркет. После ужина в маленьком французском ресторане с деревянными столами без скатертей – не безвкусном, но ничего особенного, – Джон пошел ее проводить до дома. В конечном счете вечер вполне сложился.
Они шли, держась за руки. У подъезда Джон поцеловал Анну по-дружески и вдруг, сам удивляясь, что он это говорит, спросил, а свободна ли она следующим вечером. Они условились созвониться утром, и Анна так же, как в прошлый раз, взбежала по ступенькам крыльца. Джон хотел еще что-то сказать, но она сделала вид, что не заметила, и снова скрылась в лифте. Джон постоял с минуту и опять побрел по Бэйсуотер-роуд.
На следующий день Джон не мог дождаться вечера. Он позвонил сказать, что зайдет за Анной – выглядело как жест внимания. Они сели в такси и поехали в «Зуму» в Найтсбридже, модный японский ресторан, но не такой пафосный, как, например, «Сумосан» на Альбемарль-стрит. В «Зуме» было битком, а Джон не заказал столик. Шум стоял страшный, и пока Джон бился с мэтром, Анна вышла на улицу. Он выбежал через минуту, на лице был испуг – вдруг она ушла?
Конечно, он идиот, что пригласил ее, не позаботившись о столике. Он ума не мог приложить, куда им пойти в половине десятого. Это было странно – при всем его опыте Джон не мог сообразить, что подходит этой женщине. Но знал точно, ему надо научиться понимать ее. Зачем это нужно – он не мог ответить. В конечном итоге они осели неподалеку, в «Кафе Руж», неподобающем месте, но это он свалял дурака, и было поздно что-то исправлять.
Кафе почти опустело, и официанты уже начали переворачивать стулья в другом конце зала и обслуживали неохотно оставшихся посетителей. Что и говорить – место для ширнармасса. Они заказали бутылку бургундского. Говорили о кошках. Почему – неизвестно. Хотя понятно почему. Кошки независимы, всегда гуляют сами по себе, никому не разгадать их загадки. Умны и, сколько бы ни мурлыкали, никого близко не подпускают. Это была прозрачная, но приятная игра.
Потом перешли на другие темы. Джон заговорил о терроризме и исламе. Обсуждали фундаментализм, Анна ругала европейских политиков, которые ведут к коллапсу цивилизации, рано или поздно произойдет судьбоносная схватка между фундаментализмом и христианской культурой. Они не заметили, как опустела бутылка.