Да, как все запущено. Мешанина какая-то.
Шулич: Нет смысла говорить об этом, (мне) Они только хотели сказать, что они не обязаны были отвозить их мать домой, особенно если им потом говорят, что они ее похитили.
Агата: А что они хотели? Приехать к нам, потом что-то требовать и обижать нас? Да у нас ничего нет, только земля, на которой мы жили. Спасибо старику Тоне, иначе и того бы не было.
Бесполезно. Все бесполезно. Мне кажется, все эти дискуссии никуда не приведут. Абсолютно бессмысленно. Только Шулич выглядит так, как будто его все это только забавляет. Что-то там такое скажет, потом выключается, чтобы я все это слушал. Или он это мне такие подачи дает? Не случайно то есть? Мне эта мысль совсем не нравится. Потому что это всё — незначительные детали; мы должны этим людям помогать, иначе государство потеряет целостность. Невзирая на то, что мы об этом думаем. Не получается их целиком ладаном намазать: надо научиться их игнорировать, каким-то образом. Для этого у нас есть структуры. Для этого есть наша структура. Легче всего бездумно швыряться обвинениями: только эти люди-то здесь. Вот об этом и надо думать.
Шулич: Тоне, ваш старик, был умен и вырастил умных детей. Таких умных детей, которые врываются к восьмидесятилетней старухе, живущей одной, целый час ее мучают и бьют, чтобы она сказала, где спрятала деньги. Когда ее нашли соседи, у нее был пробит череп и бедро. А денег у нее не было. Откуда им взяться, соседи за нее все делали и все ей покупали!
Я не хочу всего этого слушать.
Агата: Да что вы лжете? Что вы все время лжете?
Мне кажется, она совсем вышла из себя.
Агата: Почему вы верите Шмальцу? Это он ее надул, чтобы она написала ему доверенность и переписала дом на него! Это он ее грабит, а не мы! Она ничего не понимает, больная, что вокруг происходит!
Шулич: Ага, особенно после того, как ее кто-то по башке сковородкой съездил.
Агата: Она очень симпатичная женщина! Всегда со мной разговаривала, когда я мимо проходила! Каждый раз что-то мне давала!
Шулич мне мигнул — нет, я не понимаю, что он этим хочет сказать. Сейчас он мне подмигивает. А почему он раньше этого не сказал? Хотя это уже не важно; важно, что…
Шулич: Я знаю только то, что написано в картотеке.
Агата: А что там написано? Написано то, что говорит Шмальц! Что там кто-то из наших был, а кто точно, даже не знает! А нам по-любому никто больше не верит!
Это правда.
Шулич: Конечно, если бы у Франца и Маринко была голова на плечах, они бы носили перчатки, и тогда действительно никто бы не знал, что они там были! А так — достаточно было просто заглянуть в картотеку.
Это тоже правда.
И именно поэтому, что это правда, это все было не важно. Потому что все это никуда не ведет. Что было, то было. Хватит ходить по кругу! Круг — замкнутый. Нужно найти позитивный импульс, распознать его, услышать…
Я не скажу, что все эти истории о старухах меня оставили равнодушным. Восемьдесят лет? Проломленный череп? Ничего себе!
Трудно себе представить, каким иродом нужно быть, чтобы сотворить такое. Абсолютно отмороженный поступок. К человеку как к вещи. Восемьдесят лет? А эти Шаркези действительно все крепкие мужики! Или ее били женщины? Старая Елена? Она скорее относится к ее весовой категории, легче понять, хотя Елена такая, жилистая баба. Той же весовой категории, что я такое говорю! Старой Елене максимум шестьдесят лет, да и того меньше, на восемьдесят она выглядит, потому что у нее с десяток детей — я считаю только тех, кто выжил — всю жизнь жила в тяжелых материальных условиях, поэтому на сочувствие по возрастному признаку и чувство справедливости рассчитывать не приходится. Скорее зависть. Потому что Елена никогда не доживет до восьмидесяти, мужа, который был старше ее на год, она уже похоронила. Тут еще болезни, которые приходят в эти годы. Сто процентов, она тоже на диализе, где она тоже никому особенно не нужна. Боже мой. Что за жизнь.
Агата молчит. Обиделась. Очень нежна с ребенком. Младенец проснулся, смотрит на нее, невероятно разумный малыш, не хнычет, хотя почему-то очень сильно к ней прижимается. Может, он так испуган после выходки Шулича? Пальцы у Агаты тонкие и мягкие, хотя это ни о чем не говорит. На фабрике она не работала, это сто процентов, кто сегодня работает на фабрике, если не китайцы? В целом девчонка выглядит вполне нормально. Ну, конечно, не так, как могла бы выглядеть на открытии Дома цыганской культуры в Ново-Месте, по случаю празднования трехсотлетия первого упоминания цыган в Нижней Крайне Вальвазором[25], и на убийцу она не похожа. Выглядит, будто она одна из тех, кто не умеет считать до пяти, такая, простенькая. С младенцем. Использует памперсы. Да, в чем-то я наивен, хотя со стороны и не скажешь. Зная все это, понимаешь, с кем имеешь дело. Почему тебя так пугает реальность? Ты же именно с этим вызовом и должен справиться. Да, это действительно силы природы, коршуны в чистом виде.
25
Янез Вайкард Вальвазор (1641–1693) — автор труда «Слава герцогства Крайны», первого описания словенских провинций Австро-Венгрии, их истории, нравов и обычаев жителей.