Папуля, это нужно признать, сразу занял позу, как в кино. Вытянул руку, стоя на ступеньках, как будто накладывая проклятие, и как будто застыл в прыжке вниз, его крик разорвал комнату пополам.
— Ты что, с ума сошел, щенок! ЧТО ТЫ ДЕЛАЕШЬ? Агата!!! — Давай, иди сюда, если ты такой смелый.
А папуля очень даже ничего, никогда бы о нем такого не подумала. Ничего себе! Я-то грешным делом воображала, что он сразу даст деру из окна, профессор, метр с кепкой, а тут еще вся эта кровь и все такое. Ан нет! Мне он даже понравился, если бы только не это ощущение азарта. У Иеремии сейчас по одному ножу в каждой руке, ну прямо ниндзя, и всеми этими ножами он мастерски владеет, только делу это не помогает — какое там, если он и дальше будет так неловок, как с мамой, которая до сих пор продолжает дергать одной рукой, то все превратится в такой дешевенький фарс, а не взаправдашнее убийство, будет сильно болеть и не будет никакого сценического эффекта — в общем, чтобы папуля не добрался до другого ножа, который лежал на столе, я сама схватила его и выскочила с ножом. Не потому вовсе, что мне так уж хотелось вмешаться и поучаствовать. Это я сначала думала, что будет классно, если я тоже что-то сделаю сама, а как момент пришел — какое там! Кишка тонка! Не могу я воткнуть в него нож, пока он живой.
ТУТ они скачут вниз и верх, Иеремия размахивает ножом, а папуля так, лишь бы отогнать его от мамы. Хотя все равно без толку, только время затягивает, Иеремия для него слишком велик, так что шансов никаких нет, как оно и было с самого начала. Но понять можно, что он старается… а я стою рядом с ней и натягиваю на нее одеяло, то самое, с дивана. Ее трясет, как будто ей холодно, а по мне — так совсем без толку, потому что вместо крови у нее изо рта льется пена, стекая вниз по подбородку, так что вид получается довольно противный, и лучше ее прикрыть, чтобы она выглядела попристойнее. Да ладно уж, я не хочу, чтобы она окоченела от холода в такой момент, пусть будет немного приватности, я ведь не настолько отмороженная. Игра-то ведь сыграна, да и крови вокруг уже столько, сколько хочешь.
— Пока-а, — говорю я ей, потому что я хочу, чтобы она это слышала, с нее хватит, хотя я думала, что мне в голову придет больше слов.
ТУТ мне уже немного страшно, потому что папуля еще как будто вполне в силе, совсем не так, как казалось вначале, мне остается только надеяться, что он не вымотает Иеремию, с которого уже льет пот. Если он сейчас хотя бы один раз по-хорошему не заедет по папуле, то точно начнет сдавать, а потом… черт его знает. Черт его знает, что может случиться потом.
ТУТ они уже подняли верх дном всю комнату. ЖК-телевизор разбитый валяется на полу, осколки каких-то ваз и ламп, всего того, что папуля швырял в Иеремию, все стены выпачканы кровью, как будто это бойня или же подземный переход под Тиволи[8], известный своими кровожадными граффити. Иеремии в первый раз удалось заехать папуле по руке, так что даже мясо выглядывает из-под порезанной пижамы, папуля сильно орет. Совсем не в себе, но, слава богу, сейчас наконец похоже на то, что Иеремия все же сильнее и что он одержит верх. Насколько крепкий желудок нужно иметь, чтобы на все это смотреть, и твердую руку. Я стою сзади, за спиной у папули, держу нож в руках, вся мертвая от страха, насколько это возможно.
Чуть раньше Иеремия заорал, страшно так заорал, что у меня аж коленки затряслись.
— Давай, сделай же что-нибудь, черт тебя возьми! Тебе, может, лимон дать? — заорал он на меня как идиот, так что я даже позеленела. Я стою, за спиной у отца, отец смотрит на него, рука у него перерезана, а я должна его ударить сзади, меж ребер, или как… No way[9], чтобы вот так, сзади. Поэтому ЗДЕСЬ я взлетаю по ступенькам вверх, как сумасшедшая, ножу меня по-прежнему в руках, Иеремия оглядывается на меня… Иеремия, ты на папулю смотри, только НЕ НА МЕНЯ.
Я уже наверху на галерее, оборачиваюсь и смотрю вниз через плечо, папуля прыгает на Иеремию, чтобы не упустить шанс — единственный шанс для него, действительно единственный в течение целого вечера, взять реванш, а не только бестолково скакать вокруг. Да только ошибка в том, что нет у него ничего в руках, чтобы сделать хоть что-нибудь, что — голой рукой против ножа? Голая рука против ножа, о-ой, папуля, ну кто ж так делает!
Почему я его не ударила? Почему я его тогда не ударила? Хватило бы одного раза, разочек всего, так, вроде сувенира. Ну почему? Я упустила шанс. Ладонь его разрезана напополам, бляк, это больно. Папуля делает такой хрюкающий звук, когда получает первый удар в живот. Даже мне становится плохо.