Она-то как раз выживет. Всегда выживала. При этом ни способности планировать что-то, раздумывать о чем-то, ни хоть каких-то минимальных мозгов, баба, что тут скажешь.
Как вообще можно использовать это понятие — позитивы? И так пренебрежительно говорить о законах и правилах?
Я: А, так вот какую работу вы выполняете? А разве правила не были придуманы как раз для того, чтобы люди могли сосуществовать вместе?
Шулич: Так я ведь точно это и сказал. Только не знаю, почему вот этим никто об этом ничего не рассказал. Мы за это точно не отвечаем.
Я: Нет?
Шулич: Да кто пойдет в цыганскую деревню объяснять отношения между полицией и общественным правлением, если для этого нужно сначала взять в заложники целую деревню? Это же невозможно, ведь все же с ума сойдут, будут кричать, что мы их терроризируем. И будут правы. Потому что уважение к законам и правилам начинается у мамкиной сиськи. Оно есть, когда у людей есть ощущение, что они — часть одного общества; это ощущение они должны получить уже у мамкиной сиськи, так же как и включаться в общество уже в свои первые месяцы. А так они знают только то, что полицейские существуют лишь для того на этом свете, чтобы их преследовать. Попробуй поговори с ними, если это так!
Ага, в его версии, получается, тоже виноват кто-то еще.
Я: Этого мне не нужно объяснять. Только вы своим поведением тоже не показали, для чего полицейские на этом свете! Почему же вы не помогли тогда, когда это было нужно, или не приняли мер тогда, когда это было необходимо?
Шулич: Мы же не можем быть рядом и караулить на каждом шагу. Я и говорю: всем вместе нужно исправлять ситуацию.
Я: То есть вы говорите, что каждый должен охранять свой участок земли колами или пушками, здесь, сейчас, перед ней вы это сказали.
Шулич: Этого я не говорил.
Агата: От нас никого не нужно охранять!
Оба смотрим на нее с удивлением, я, по крайней мере, откуда мне знать, что там думает Шулич. Я ведь для него несведущий дурак. Сейчас она будет еще иронизировать.
Я: Агата, смотри, мы здесь одни и общаемся неформально.
Агата: Как?
Я: Не важно. Речь о том…
Агата: Вот, вы странно говорите, а потом удивляетесь, почему происходят странные вещи.
Сейчас нужен был бы дополнительный экскурс, чтобы понять, скрывается ли за этой фразой то, что деревенская девчонка просто все перепутала, или что-то иное. Но меня это в данный момент не очень интересовало.
Я на повышенных тонах: Нельзя красть! Нельзя драться! Нельзя насиловать! Этого в современном мире делать нельзя! Ты это понимаешь? Такие правила!
Агата смотрит на меня остолбенело, Шулич слегка улыбается, сжимая свой бурек в руке, как настоящий клад.
Я: Нож в драке не брать! Да, понадобилось около двух тысяч лет, прежде чем нам удалось найти систему, когда каждый может жить, выжить, и ему не нужно бояться, что случится то, о чем я говорил.
Агата: Да что вы!
Шулич засмеялся, меня это неожиданно заблокировало, я как-то вдруг потерял мысль, к чему я все это говорил. Это Шулич виноват, Агате не удалось бы меня сбить.