И, тем не менее, глядя теперь на одну из тех Избранных Рек, Михаил снова пообещал себе и жене, нет – сначала жене, потом себе —стараться действовать так, будто ничего не изменилось за прошедшие десятилетия в понимании смысла сохранения бренного земного бытия, иными словами – честно, со всем упорством делать все, что полагается человеку, желающему остаться в живых и победить.
Михаил распаковал лодку и накачал все четыре несущих баллона и два палубных отсека «Рекина». Эту байдарку он купил в командировке в Польше в расчете на будущий сверхпоход почти два десятилетия назад. Она была номинально двухместной и поэтому вполне подходила для одного в длительном автономном походе. Впереди, до конечного пункта маршрута, пополнять запасы было негде. На удачу в охоте и рыбалке он никогда особенно не рассчитывал, по опыту зная, что дичь, когда она бывает особенно необходима, как сквозь землю проваливается даже в самой безлюдной неэксплуатируемой тайге, а любой паводок делает бессмысленной ловлю рыбы на удочку или спиннинг. Тем не менее, он, разумеется, взял с собой и спиннинговую снасть и ружье, без которого вообще не мог себе представить полноценного самоощущения в тайге. Ружье давно уже перестало быть только инструментом добычи, оно сделалось частью менталитета, создавая мысленную дистанцию – когда действительную, когда только мнимую – между ним и опасностями в дикой природе. Это был атрибут его независимости и даже потенциальной возможности повелевать.
А что же на самом деле повелевало им самим? Почему в свои-то годы он, коренной горожанин, оказался на берегу одной из до сих пор совсем не населенных рек, пройти по ущелью которой можно было признать пристойным достижением для квалифицированных спортсменов даже в расцвете сил, да к тому же после того, как он твердо решил не делать ничего, что шло бы в разрез с интересами его жены?
Как получилось, что и она не стала возражать? Неужели ради того, чтобы он не перестал чувствовать себя человеком, способным мечтать и осуществлять мечту, и не превратился в старую рухлядь, не годящуюся ни на что? Конечно, он знал, что может рассчитывать на ее понимание почти так же твердо, как и на свою собственную решимость. Если он считал себя готовым к такому походу, она верила в это, как вообще верила в него. Короче, он сделал выбор, а она согласилась. Поэтому он и оказался тут, хотя решиться на это и ему самому, честно говоря, было непросто.
Как ни странно, проблема денег решилась легче, чем можно было когда-либо предполагать, тем более теперь, в экономически расстроенной стране. Неожиданно некоторую известность получила одна из тех работ, которые он делал преимущественно для себя. За те несколько десятилетий, что он трудился над ними, у него созрела полная уверенность, что они не увидят свет никогда или, по крайней мере, при его жизни. Следствием неожиданной публикации как раз и были деньги, достаточные для реализации мечты. С их помощью решалась проблема транспорта и особенно – аренды вертолета для заброски к начальной точке сплава взамен недельного (в лучшем случае) пешего подхода к ней от конечного пункта плохой автодороги, что в его возрасте могло стать критическим местом всего пути. Как-никак груз у него был около ста двадцати пяти килограммов в расчете на два месяца пребывания в тайге, хотя при определенных условиях он мог пройти маршрут и за месяц. Просто он знал, что теперь все делает медленней, чем привык представлять себе по старой памяти, которая ныне могла достаточно крупно подвести.