***
Перед выходом я забегаю в спальню за сумочкой. Уже подхватив ее, случайно бросаю взгляд на комод, где стоят пузырьки с духами, и вдруг замечаю нечто, о чем после встречи с Ронаном напрочь забыла. Лоренс. Его визитка манит меня словно свет в конце темного тоннеля. Беру ее в руки, и пока обвожу пальцем острые уголки, в памяти всплывает фраза из нашего последнего разговора.
«Звони — если и когда будешь готова. Я буду ждать, Блэр. Серьезно.»
Я не знаю, что я делаю с Ронаном и чем все это закончится, но напоминания о другой моей жизни — о моей настоящей жизни — нужны мне сейчас в последнюю очередь. И потому я задвигаю все мысли о Лоренсе как можно дальше на задний план.
Я просто развлекаюсь, и все. Что значат еще несколько дней?
Натягивая на лицо свою первую фальшивую улыбку для Ронана, я отмахиваюсь от внутреннего голоса, который шепчет, что мое время с ним почти истекло.
Глава 15.
— Можно открыть глаза?
— Пока нет… потерпи еще несколько шагов. — Ронан открывает, судя по звуку, раздвижную дверь. Я слышу шум вечернего города, чувствую на коже дыхание теплого летнего ветерка.
— Ладно, так уж и быть.
Шарю руками перед собой, а Ронан смеется мне на ухо.
— Это же сюрприз, торопыжка. Кстати, надеюсь, ты хочешь есть.
— Очень хочу… но не есть. — С игривой улыбкой на губах я тянусь назад, к ширинке его джинсов.
— Ясно, — смеется он. — Ну все. Мы пришли. Сейчас я отпущу тебя, но глаза не открывай, пока я не разрешу. И не подглядывай.
— Ты ведь понимаешь, что ставишь передо мной совершенно невыполнимую задачу?
Он усмехается, его руки ласкают по кругу мою талию.
— Ну хорошо. Смотри.
Я открываю глаза, и у меня захватывает дух.
Мы стоим, насколько я понимаю, на чьей-то частной террасе на крыше дома, обращенного в сторону Центрального парка. Пылающее закатное солнце уходит за горизонт, заливая янтарно-алым светом парк и окружающие его здания; город точно объят огнем, в небе плывут величественные, похожие на сахарную вату облака всех оттенков розового, голубого и фиолетового. Онемевшая, потрясенная, я оглядываюсь на Ронана. Он наблюдает за мной, на губах несмелая улыбка, в карих глазах сияют золотистые крапинки.
— Ты как-то сказала, что любишь смотреть на закат.
Внезапно я понимаю, что вот-вот расплачусь. Я не помню, чтобы кто-то делал для меня нечто настолько особенное, не говоря уже о том, чтобы обращать внимание на слова, сказанные мной за пределами спальни. Большинство мужчин воспринимает меня как тело, которое приятно трахать и выставлять напоказ. Мной никогда не дорожили… до недавних пор.
Налюбовавшись тем, что сделал для меня Ронан, я заправляю дрожащей рукой прядь волос за ухо. На плитках пола расстелено клетчатое покрывало для пикника, рядом стоит плетеная корзинка с фруктами, бутылкой вина и сыром. Не в состоянии думать ни о чем, кроме Ронана, переполненная рвущимися наружу эмоциями, я поворачиваюсь к нему лицом.
Он наблюдает за мной со сложенными на груди руками и выглядит так, словно только что нашел лекарство от неизлечимой болезни. Не раздумывая, я бросаюсь к нему и висну у него на шее, обхватив ногами за талию, и целую, целую его, целиком отдавая себя в этом поцелуе, со всей страстью женщины, которая впервые в жизни узнала, что такое настоящая любовь. Все, кто был до него, стерты из моей памяти.
Оторвавшись от его губ, я пытаюсь подобрать слова благодарности, но могу только жадно смотреть на него и упиваться тем, что я вижу. Ронан ласково отводит с моего лица волосы.
— Тебе понравилось?
Я киваю.
— Ужасно. — И поскольку не умею выражать благодарность иначе как с помощью своего тела, шепчу в его губы: — Ты меня хочешь?
Он трется кончиком носа о мою ключицу.
— До неприличия.
Я облизываю губы.
— Отведи меня к себе.
— Ты уверена?
— Как никогда в жизни.
Ронан спокоен, но то, как он на меня смотрит… Его взгляд прожигает насквозь, оставляя на поверхности моей души неизгладимый, как татуировка, отпечаток.
— Тогда пошли отсюда.
***
Всю дорогу до Нижнего Ист-Сайда, где Ронан снимает квартиру, мы молчим. К чему слова? Ведь мы оба и так понимаем, что скоро случится.
После пентхауса его друга мы больше не целовались, только держались за руки. Напряжение между нами пьянит. Я нервничаю, от волнения меня колотит и кружится голова, но мне не страшно. В сущности сегодня мои ощущения куда больше похожи на первый раз, чем в тот далекий день с мистером Каллаханом.
…Дома я захожу в спальню и встаю напротив кровати. Глядя на темно-синее покрывало, делаю глубокий вдох, потом поворачиваюсь. Медленно, пока Ронан без тени улыбки поглощает меня взглядом, стягиваю майку и бросаю ее на пол. Он прислоняется к двери. Потирая шею, продолжает смотреть, как я раздеваюсь перед ним, для него, глаза горят страстью и неприкрытым восхищением.
Я сбрасываю туфли и поджимаю пальцы ног, отчаянно сражаясь со своими нервами. Мне становится смешно. Подумать только, я — приземленная, распущенная Блэр — впервые в жизни испытываю смущение наедине с мужчиной, и все из-за того чистого чувства, которое он во мне пробудил.
Расстегнув шорты, я снимаю и их тоже и остаюсь в одном нижнем белье — бледно-розовых стрингах и лифчике. Очень многие видели меня без одежды и трахали до потери пульса, но сейчас я чувствую себя невинной девственницей, которой, по сути, никогда не была. Даже Уолкер не производил на меня такого впечатления, как Ронан. Более того, с Ронаном я четко осознала, насколько мало значил для меня Уолкер. Насколько он был ничтожен.
Тянусь к застежке лифчика, но тут Ронан делает шаг вперед и берет меня за плечи.
— Нет, Блэр. Не так. — Он ведет кончиком пальца по верхнему краю чашечек, очерчивая холмики моих грудей. — Знаешь, я столько раз лежал ночью без сна, представляя этот момент… и тебя в своих объятьях. Я хочу ощутить на себе твой рот, твои руки. Хочу вкушать тебя… смаковать… поглощать до тех пор, пока ты не начнешь умолять меня остановиться. Я хочу быть внутри тебя, двигаться в тебе так, чтобы перестать связно думать. Я хочу чувствовать, как ты содрогаешься, слышать твои стоны, твои крики и все крепче прижимать тебя к себе. Я буду входить все глубже и глубже, пока мы оба не загоримся огнем от желания и страсти. Я хочу пометить тебя. Я хочу вытрахать из твоего тела все воспоминания о других мужчинах, чтобы отныне ты чувствовала и помнила только меня. — Он наклоняется и прихватывает зубами мою нижнюю губу. — Сегодня я не буду заниматься с тобой любовью, Блэр. Сегодня я буду делать тебя своей. Ты поняла меня?
Костяшками пальцев я касаюсь его щеки, этот контакт обжигает.
— Я уже твоя, — признаюсь тихо, и это правда. Кроме Ронана мне никто не нужен.
Никто.
Ронан опускает меня на кровать и ложится рядом. Склоняется надо мной, накрывая своим телом, опускает голову ниже, еще ниже, и я вся покрываюсь гусиной кожей, когда его горячее дыхание касается моего живота. Закрываю глаза и часто дышу, пытаясь умерить волнение, и вдруг чувствую, как его язык нежно обводит родинку над моим пупком.
— Черт… какая же ты сладкая, — произносит он хрипло.
Открываю глаза. Он пристально смотрит на меня, потом начинает двигаться вверх, оставляя на моем теле дорожку невесомых поцелуев. Медленно. Неспешно… Добравшись до ложбинки между грудями, он замирает, и я кожей чувствую, как он улыбается. Проверяет мою выдержку. К черту выдержку! Не хочу я, чтобы он останавливался. Со стоном хватаю его голову и вжимаю в себя.
Он смеется, потом ловит мою грудь губами и сосет ее. Я сворачиваю ладони в кулаки. Пытаюсь унять легкую дрожь в конечностях — не выходит. Меня бросает то в жар, то в холод, пока он, поглядывая на меня, обводит кончиком языка очертания моего торчащего соска, пытает его, теребит через повлажневшее розовое кружево.
— Фантастически сладкая…
Я стону, тянусь к лифчику, но он накрывает мою руку своей, в его глазах прыгают озорные огоньки.