— Мистер Джеймсон объяснил, какой вы занятой человек, доктор Моррисон, так что, прошу вас, не принимайте это близко к сердцу. О, боже! — На ее лице отразилось беспокойство, отчего она показалась еще прелестней. — Вы стали просто пунцовым. Должно быть, здесь слишком натоплено.
Чтобы в Северном Китае, да еще зимой, в помещении было «слишком натоплено» — такого просто быть не могло. Моррисон ощущал, как горячий румянец расплывается по ушам. Он достал из кармана носовой платок и промокнул лоб.
— Мэй, дорогая, у доктора Моррисона есть куда более важные дела, чем встречи с юными леди, — напомнила миссис Рэгсдейл.
— Нет, нет, вовсе нет, — поспешил возразить Моррисон, погружаясь в неуклюжее смущение.
Миссис Рэгсдейл, не обращая внимания на его состояние и позабыв о том, что тема разговора давно сменилась, вновь вернулась к панегирикам:
— Мэй, дорогая, ты, возможно, не знаешь, но, когда все решили, что доктор Моррисон погиб при осаде, «Таймс» опубликовала потрясающий некролог. А уж как красиво они отдали дань памяти… — В ее глазах блеснули слезы.
— И что самое приятное, мой друг смог насладиться подобным вниманием при жизни, — фыркнул Дюма.
Мисс Перкинс хихикнула:
— И что там было?
— О, я не могу припомнить в точности, — смутился Моррисон. — По правде говоря, он мог воспроизвести тот некролог наизусть. «Ни одна газета никогда… не имела такого преданного, бесстрашного и талантливого корреспондента, как доктор Моррисон… он воплощал в себе лучшие традиции английского миссионерства…». — Моих родителей это, конечно, здорово подкосило, а у меня на родине, в Джилонге, даже приспустили флаги. Но как остроумно заметил однажды ваш Марк Твен, слухи о моей кончине оказались сильно преувеличены. Так что, можно сказать, в загробной жизни я пребываю в добром здравии.
Смех мисс Перкинс показался музыкой.
Возможно, это и есть загробная жизнь. Только на небесах обитают такие ангелы.
Метрдотель, пряча нетерпение под подобострастной улыбкой, воспользовался паузой в разговоре и сообщил джентльменам, что их столик готов.
Моррисон нехотя проследовал за Дюма и мэтром в вынужденную ссылку.
Но стоило ему опуститься на стул, как он тут же вскочил, снова подбежал к столику дам и, заикаясь, предложил после обеда встретиться в салоне за чашкой кофе.
— С превеликим удовольствием, — сказала мисс Перкинс, послав ему улыбку, которая красноречиво говорила о том, что она видит его насквозь.
Глава, в которой обед из нескольких блюд кажется пресным, а мисс Перкинс демонстрирует изящный способ поедания отварного фазана
Как только они оставили официанту заказ, Дюма склонился к Моррисону:
— В высшей степени достойный экземпляр. И никаких тебе вставных зубов и липких рук.
— Она находит меня напыщенным, — мрачно ответил Моррисон. — Да я так и вел себя. Какого черта надо было ляпнуть про приспущенные в Джилонге флаги? Вся эта история про героя осады совершенно ни к чему. С таким же успехом можно было похвастаться медалями, которые я получил от королевы Виктории.
— Молодой завоевывает женщину обаянием, напором и внешностью. Тот, кто постарше, — богатством или, в случае отсутствия оного, подвигами…
— Звучит не слишком убедительно.
Дюма пожал плечами:
— Думаю, ты ей понравился. Возможно, у тебя неплохие шансы на год Дракона.
— Вздор. Но даже если ты и прав, вряд ли я смогу позволить себе содержать наследницу.
— Тем и хороши наследницы, что сами могут себя содержать. Послушай, если ты не хочешь заняться ею, уступи ее мне. Правда, я не могу сказать, что мисс обратила на меня внимание. Когда я подал голос, она окинула меня таким взглядом, будто пыталась вспомнить, кто я такой. — Скорбно уставившись в свой бокал, Дюма пригубил шампанское.
— О, а я-то думал, ты усвоил урок. Если мне не изменяет память, твоя жена только что согласилась вернуться к тебе.
Дюма скорчил гримасу:
— Да, я должен проявлять особую осторожность. Мне не дают забыть о том, какую высокую должность занимает в Форин-офис мой тесть. Жена угрожает тем, что он может в любой момент вернуть нас обратно в Индию, хотя прекрасно знает, какие у меня там проблемы с местными ростовщиками. Но, глядя на соблазнительную мисс Перкинс, мужчина ведь может помечтать, не так ли?
— Твое право, — с нарочитым безразличием ответил Моррисон. — Лично я не мечтатель и не поэт.
— Хотя и одеваешься, как поэт, — заметил Дюма. — Эти твои мягкие воротнички и все такое…
— Похоже, наш разговор со сплетен переходит на моду. Прежде чем мы окончательно превратимся в парочку старых клуш, предлагаю обсудить более серьезные вопросы. Скажем, численность японских войск, продвигающихся по Корейскому полуострову к реке Ялу.