Должно быть, напряжение, с которым я производила вычисления, ясно нарисовалось на моем лице, потому что Фонтейн прошептал:
— Тридцать шесть, тупица.
— И вы все это время жили в Мичигане? — спросила Доди.
Дез помотал головой:
— Нет, сначала у нас не было определенного места жительства, мы колесили всюду, а двенадцать лет назад осели в Иллинойсе. Моя мать и сестры до сих пор живут недалеко от Чикаго. Оттуда я и приехал сюда.
— А что привело вас в Белл-Харбор? Работа? — Доди так пристрастно его допрашивала, что казалось, достанет сейчас тетрадь и примется вести протокол. Однако наш гость оставался совершенно невозмутимым. Видимо, во время работы на «скорой помощи» он научился общаться с необычными старушками.
— Да. Но я здесь всего на несколько месяцев, а затем вернусь в Чикаго, если меня не пошлют куда-то еще, — ответил он.
— Почему?
— Потому что я занят тем, что у нас называется краткосрочным замещением. Можно сказать, это временная работа для врача.
— Как увлекательно! А отец? Он тоже в Чикаго?
— Нет, он скончался. Когда я учился в медицинском колледже.
— Ох, дорогуша, это так печально. — Доди покивала со знающим видом и снова похлопала его по руке. — Я думаю, он был алкоголиком?
— Доди! — ахнула я.
— Что? — Она посмотрела на меня негодующе. — Ты же знаешь, что болтают о шотландцах!
Дез засмеялся, и меня охватило совершенно незнакомое чувство. Подобный комментарий непременно вывел бы Ричарда из себя. Но этот парень просто решил, что Доди забавная.
— Думаю, мой отец пил явно больше, чем ему следовало, но если его что-то и погубило, так это табак.
— Прошу прощения, доктор Макнайт, — сказала я, пытаясь смягчить и весь этот разговор о его утрате, и ужасные тетины манеры.
— Все в порядке. И пожалуйста, зовите меня Дезом. — Он снова подмигнул мне.
Вот черт. Если он не прекратит это делать, я точно изрежу себе сегодня палец.
Ужин прошел без происшествий, и доктор мечты, Дез Макнайт, казалось, воспринимал все как должное, мирясь со всеми этими историческими экскурсами и страшной кашей в голове у Доди.
Мы весело болтали, и наши истории хаотично мешались с деталями популярных викторин. Со стороны можно было подумать, что ужинает компания студентов, изучающих английский язык в качестве иностранного. Или же нас можно было принять за собравшихся за столом пятидесятников[12].
Во время еды Дез хвалил кулинарные таланты Джаспера и смеялся над шуточками Фонтейна. Он отвечал на все ужасные вопросы Доди, рассказал даже, какого размера штаны он носит (тридцать четвертого), бывал ли он когда-нибудь на нудистском пляже (нет, но было бы забавно там оказаться) и проводил ли когда-нибудь операции с грудными имплантами (да, во время практики). Он даже глазом не моргнул, когда Доди спросила, есть ли у него дети.
— Нет, нету.
— Даже внебрачных? — не отставала она.
Но он только пожал плечами:
— Даже. Во всяком случае, насколько мне известно, — и продолжил поглощать спаржу.
Со мной он тоже поговорил. Но не за меня, как обычно делал Ричард. Дез задавал мне вопросы и выслушивал ответы, не пытаясь рассказать, в чем я не права.
— Сэди, ты говорила, что тоже недавно приехала в Белл-Харбор?
— Да. — Я улыбнулась, очень надеясь, что волокна куриного мяса не застряли между зубов. — На лето. Но мы вернемся в Гленвилл осенью, когда дети пойдут в школу.
— Жду не дождусь школы! — заявила Пейдж, размахивая вилкой с наколотым на нее куском куриной грудки.
— В какой класс ты пойдешь? — поинтересовался Дез.
Она выпрямилась:
— В первый! Я хочу, чтобы моей учительницей стала миссис Льюис.
— Она самая хорошая?
Пейдж закивала и откусила кусочек курицы, прежде чем продолжить:
— И симпатичная, и умная!
Дез засмеялся:
— Это тоже очень важно. Знаешь, моя мама была учительницей, а теперь преподавать стала одна из моих сестер, и это очень забавно, потому что раньше она слыла настоящей хулиганкой.
Глаза Пейдж округлились, и даже Джордан перестал жевать и слушал.
— Почему? Что она сделала? — Голос Пейдж был серьезным.
Дез наклонился к ней поближе.
— Когда мы были маленькими, она подкралась ко мне перед самой школой и брызнула на меня своими духами. — Он откинулся на спинку стула и окинул нас взглядом. — Она сделала это в последний момент, так что у меня не было времени переодеться. И я весь день благоухал, как девчонка. — Его щеки порозовели. — И вы не поверите, скажу я вам, как меня дразнили приятели. — Он повернулся ко мне. — Всю начальную школу у меня была кличка Модник!
12
Евангельские христиане, последователи Всемирного пятидесятнического братства, на сегодня — самого многочисленного из всех направлений протестантизма.