Я закусила губу – похоже, нас с Ниной ожидают нелегкие времена. Шефу Гошка эту пакость подложить не посмеет, значит, будет оттягиваться на нас, беззащитных женщинах. А если он, действительно, посетит этот магазинчик? От учеников я слышала, что там продаются отрубленные пальцы, насекомые – всякие мухи, тараканы, пауки – в натуральную величину и соблюдением подробностей строения, подушечки, издающие неприличные звуки, когда на них садятся и еще много всего интересного. Если Гошка, с его, отнюдь не тривиальным чувством юмора, вооружится всем богатым ассортиментом магазинчика приколов, то прощай, спокойная жизнь! Судя по сочувственному взгляду, который бросил на меня шеф, опасения были вовсе не лишены оснований. Может, стоит задуматься об эмиграции? Если Гошка разгуляется, мы с Ниной вполне сможем рассчитывать на статус беженцев.
– Кстати, о возможных вариантах, – Баринов счел за лучшее вернуться к делу. – Андрей Николаевич, а записки вам тоже в ящик стола подкладывали?
– Ну да! Все в один и тот же! Я его уже и запирать стал, не помогло. Впрочем, что там за замки – одно слово, мебельные. Булавкой открыть можно.
– А кто имеет доступ в ваш кабинет, когда вы отсутствуете?
– Никто! Нечего им там делать! Я своих сотрудников не балую, я давно понял, что все эти игры в демократию только во вред работе! Дисциплина должна быть!
Я незаметно покосилась на шефа. Хотя я в агентстве всего вторую неделю работаю, но думаю, что могу утверждать: с дисциплиной у нас все в порядке. И демократия, при этом, имеется во вполне, я бы сказала, достаточном объеме. Все довольны. А вот если бы моим начальником был этот крикливый Гордеев, я бы и трех дней не выдержала, сбежала. Не люблю хамов.
Клиент, тем временем, перечислил персонал. В офисе у него работали секретарша Светлана и два менеджера – Леня и Дима. По словам Гордеева, это были редкостные балбесы и лентяи. Мне стоило некоторого усилия сдержаться и не задать естественный вопрос: «А почему он, собственно, не уволит этих и не возьмет на их место других – умных и трудолюбивых?» Андрей Николаевич удовлетворил мое любопытство по собственной инициативе.
– А где других взять? Я одних секретарш за пять лет семь штук сменил! Свиристелки! Теперешняя, Светлана, три месяца уже у меня работает, а в документации до сих пор путается. И с менеджерами не лучше. Все они одинаковые, работнички. Только и думают, как бы так устроиться, чтобы сачкануть и деньжат ни за что срубить… а, да что я рассказываю! У вас, наверняка, те же проблемы!
Шеф сдержанно наклонил голову. Вроде и согласился с клиентом, а вроде, и не совсем. И вернулся к основной теме:
– Я думаю, нет смысла откладывать. Вы сказали, что привезли фотографию?
– Да, сейчас я ее покажу, – клиент сунул руку в карман, в другой… – А, черт! На столе оставил! Секретарша не вовремя с бумагами сунулась, вот я и забыл!
– Ничего страшного, – голос шефа был лишен всякого выражения. – Вы ведь сейчас к себе в офис возвращаетесь?
– Естественно! Сами понимаете, если этих бездельников одних надолго оставить… – и Гордеев разразился очередной речью, обличающей нравы современных наемных работников.
Я думала, что Баринов стукнет кулаком по столу и прикажет ему или говорить по делу, или освободить помещение. Но Александр Сергеевич сидел молча, скорбно поджав губы и, время от времени, кивая. Гордееву, наверное, даже казалось, что он внимательно слушает. Мы же с Гошкой прекрасно видели, что шеф просто пережидает это словоизвержение. Судя по всему, он принял мудрое решение, относиться к тирадам Гордеева, как к некоему варианту проявления стихии. Никому же не придет в голову стучать кулаком, требуя прекращения тумана или снегопада.
Наконец Гордеев выдохся. Возможно, это был всего лишь небольшой перерыв, но шеф ловко воспользовался паузой:
– Раз вы сейчас в офис направляетесь, то захватите с собой Маргариту. Отдадите ей фотографию. И она немедленно приступит к работе. Опросит служащих, осмотрит помещение… – Александр Сергеевич повернул голову в мою сторону и спросил: – У тебя ведь сейчас ничего срочного в работе нет?
Я вскочила, едва не уронив стул.
– У меня? Нет. Но я что… в смысле, я одна поеду?
– Не одна, а с Андреем Николаевичем.
– А почему она? – перебил его Гордеев. – Почему работать будет она, а не этот? – он кивнул в сторону Гоши.
Правая бровь напарника едва заметно дернулась вверх, но он промолчал. А Баринов сказал неожиданно строго:
– Рощина опытный работник. Она проведет первичный осмотр и побеседует с персоналом, сделает предварительные выводы. Это стандартная схема работы в нашем агентстве.