— Да-да, конечно, — кивнул Весельчак.
Он явно заметил руку Хью на плече Дженни и задумчиво посмотрел на нее.
Дженни заметила и руку сэра Хыо, и взгляд Весельчака. Ей стало немного стыдно при воспоминании о том, что она наговорила Весельчаку про сэра Хью Дугласа. Прикусив нижнюю губу, Дженни отвела глаза в сторону, чтобы не смотреть на Хью, но его руку со своего плеча не убрала.
Глава 7
После того как Весельчак объявил их выступление, Хью оглядел толпу и сразу увидел шерифа с его людьми. Они сидели под развевающимся знаменем графства.
Аудитория затихла, чувство ожидания было столь велико, что его можно было ощутить физически.
Сквозь рассеивающиеся облака стал проглядывать молодой месяц, а факелы отбрасывали мягкий золотисто-оранжевый свет.
Хью первым выступил вперед и сразу же заметил, что, увидев его, многие зрители нахмурились. Тогда он низко поклонился Дженни, стараясь стоять так, чтобы шериф мог видеть только ту часть его лица, которая была прикрыта пером.
Дженни приблизилась к нему, двигаясь с естественной грацией. Она с улыбкой поклонилась сначала Хью, а затем зрителям. И сразу запела.
Первая строфа песни описывала нежную невинную девушку, которая полюбила Донси Уилли, несмотря на все его многочисленные грехи и дурную репутацию.
Хью ответил ей второй строфой. Пел он громким сердитым голосом отца девушки, который был разгневан выбором дочери и твердо вознамерился запретить ей встречаться с Донси. Хью пел и слышал довольные смешки зрителей.
Когда Дженни запела второй куплет от имени матери девушки, она тоже изменила тон, чтобы описать материнские чувства.
В конце баллады изменившийся Донси пел о своей радости. Сэр Хью постоянно менял голос и тон, чтобы исполнять партии то самого Донси, то сомневающегося отца девушки. Слушателям так понравилось их исполнение, что они едва сдерживали довольный смех, чтобы расслышать все слова.
Когда баллада закончилась, Хыо отступил назад, дождался, пока аплодисменты затихнут, и стал наигрывать первые ноты песни о любви, которую они с Дженни исполняли вместе в Лохмабене.
Она быстро подхватила мелодию и начала петь первый куплет.
Дженни и Хью исполнили вместе четыре песни, а затем вперед снова вышел Весельчак, и слушатели громко рассмеялись. Весельчак подбросил в воздух три дубинки, и вскоре они быстро замелькали в воздухе одной дугой.
Когда веселье затихло и сменилось ожидающей тишиной, на сцену выбежал Гиллигак с тремя такими же дубинками, только размером еще больше. Он подбрасывал их почти так же высоко, как Весельчак, и почти так же быстро.
Весельчак повернулся и посмотрел нашего. Гиллигак испуганно замер, хлопнул себя по лбу, а его дубинки попадали вокруг него. Собрав их, шут поспешно убежал туда, откуда пришел. Но как только Весельчак вновь принялся жонглировать, Гиллигак подкрался к нему сзади и стал передразнивать его, в точности копируя движения. Так он развлекался до тех пор, пока Весельчак не вынул откуда-то кинжалы.
Тогда, скорчив испуганную гримасу, Гиллигак опять уронил все дубинки и побежал прятаться за спиной Гока. Когда настала их очередь выступать, они продемонстрировали свои трюки, уловки, пародии. Причем шуты упоминали самого шерифа, его фаворитов и собираемые ими налоги. Их шутки были довольно смелыми, остроты — неожиданными. Зрителям выступление понравилось, и все от души веселились. Даже шериф смеялся наравне с остальными зрителями.
Услышав смех Дженни, Хью покосился и увидел, что она веселится не меньше всех собравшихся.
— Нам надо поговорить, — промолвил Хью так тихо, что, кроме Дженни, его никто не услышал.
Дженни кивнула, но даже не повернулась в его сторону.
Хью огляделся. Казалось, все полностью поглощены представлением. Хью подумалось, что менестрели будут оценивать выступления своих друзей также строго, как и публика, а возможно, еще строже.
— Мы им больше не понадобимся, — сказал он. — Давайте уйдем отсюда и поговорим.
Дженни с досадой прикусила нижнюю губу, однако все же позволила сэру Хью увести ее. Они направились к упавшему бревну в стороне от поляны, где проходила репетиция, так что их разговор никто не мог услышать.
— Вы подумали о том, что разумнее всего вернуться со мной в Аннан-Хаус? — напрямик спросил Хью.
— Мне ни к чему раздумывать об этом. Я не хочу возвращаться.
— У вас есть обязанность подчиняться своему опекуну, — напомнил Хью.
— Но вы не он, сэр, а вам я ничем не обязана, — отрезала Дженни.