Если нет снега, путешественники могут без труда преодолеть пятнадцать миль от Дамфриса до Аннана за какие-нибудь четыре-пять часов, тем более что дорога хорошая. Но даже при снегопаде им понадобится не более двух, в крайнем случае трех, часов на то, чтобы доехать от лагеря до Аннан-Хауса.
Умывшись ледяной водой из ручейка и почистив зубы веточкой, Дженни разложила рядом два тюфяка так же, как они лежали в Дамфрисе, нашла свой и забралась под свои одеяла. Когда пришел Хью, она еще не спала и никак не могла согреться.
— Кажется, мне не хватает одеял, — пожаловалась она.
— Мы все одеяла поделим поровну, — спокойно промолвил он в ответ.
— Ты не станешь возражать, если я ненадолго опять прижмусь к тебе?
— Нет. Как ты говорила, на эту ночь мы с тобой муж и жена, что бы ни таило для нас будущее.
Дженни быстро согрелась, но не испытывала никакого желания отодвинуться от Хью, а потому размышляла о том, следует ли ей в связи с этим испытывать чувство вины.
— Как по-твоему, что Господь думает обо всей этой неразберихе? — спросила она шепотом.
К ее удивлению, Хью громко засмеялся. Потом, взяв себя в руки, он ответил:
— Это известно лишь ему одному, но я полагаю, у него должно быть чувство юмора.
Удовлетворенная этим ответом, Дженни быстро уснула, а проснулась несколько часов спустя, обнаружив, что запуталась в собственной сорочке. Подол плотно обмотал ее бедра, а под левой грудью образовался какой-то комок — то ли из ткани, то ли еще из чего-то. Более того, она ощущала на себе что-то тяжелое, придавливающее ее к земле.
Придя в себя ото сна, она поняла, что повернулась на живот таким образом, что левая рука Хыо сжала ее левую грудь, а правая обхватила ягодицу. Довольная, она расслабилась.
— Уже проснулась, детка?
Сам Хью пробудился от сна уже довольно давно. Заметив, в какой позе они лежат, он не решился высвободить руки, чтобы не разбудить Дженни. Помня об этом, он улыбнулся, когда Дженни, проснувшись, напряглась всем телом. Вспоминая все свои давние сны, Хью понадеялся, что видит происходящее не во сне, а наяву.
Ее грудь так хорошо подходит к его руке. Равно как и ягодица.
Хыо также безумно хотелось выяснить, подходят ли друг другу их тела. Честно говоря, он сгорал от желания исследовать ее восхитительное тело от макушки до пальцев ног.
Он с усмешкой спросил себя, что об этом думает Господь Бог!
— Дженни, — прошептал он, — я знаю, что ты проснулась.
— Кажется, я все еще слишком сонная, чтобы шевелиться, — шепотом ответила она. — Мне так хорошо и тепло.
— Так оно и есть, — согласился он. — Но, видишь ли, здоровый мужчина не может долго противиться своим инстинктам.
— А что, если они осмотрят меня и обнаружат, что я уже не девственница?
У него перехватило дыхание.
— Полагаю, моего брата больше интересуют твои поместья, чем твоя невинность, однако он может серьезно испортить тебе жизнь. А если подтвердится, что мы с тобой вступили в супружеские отношения, то аннулировать брак будет гораздо сложнее, я в этом уверен.
— Тогда я бы хотела, чтобы ты меня изнасиловал, — тихо проговорила она. — Честное слово, я бы предпочла, чтобы меня касались твои руки, а не руки твоего брата или какой-нибудь бабы-повитухи.
— Ты вводишь меня в искушение, — простонал Хью.
— Так поддайся же ему. Нам обоим будет хорошо.
Дженни повернулась, и неожиданно его рука, лежавшая на ее ягодице, оказалась у нее между ног.
Хью осторожно сдвинул руку вверх, к ее нежному обнаженному животу.
— Ты не хочешь поправить свою одежду, Дженни? — спросил он. — Не может быть, что тебе удобно, когда твоя сорочка скрутилась жгутом.
— Да, мне неудобно, поэтому помоги мне стянуть ее, — попросила она.
Хью медлил, и Дженни добавила со вздохом:
— Я не виню тебя в том, что ты с такой легкостью противостоишь моим чарам. Ведь я носила эту сорочку целых два дня и даже ни разу не сняла, чтобы проветрить.
— Мне вовсе нелегко противостоять тебе, — промолвил Хью, не шевельнувшись.
Она снова вздохнула.
— Я слышала, что женщинам в первую брачную ночь бывает очень больно. Вот я и боюсь, что мне придется терпеть это от твоего брата. Его приставания было бы легче перенести, если бы…
— Прекрати, Дженни! Не хочу больше слышать о Риде и вашей первой брачной ночи!
— Я тоже, — не стала возражать она. — Уж не знаю, почему я это сказала. Возможно, я надеялась, что ты покажешь мне, чего следует ожидать. Только прошу тебя, не убирай руку. Мне так нравится чувствовать ее на своей коже.