Зашла в пиццерию «Венеция», с гондолой на вывеске. Пока готовили «дьяволу», как следует умылась: и лицо, и руки, и с особенной тщательностью между грудями. Даже лифчик сняла.
Вошла фифа в сиреневом лайковом пиджаке и дорогих темных очках со стразами. Одобрительно сказала:
— Классные сисюндры.
Вспыхнув, Соня поскорее застегнулась. Не выносила похабщины. Лифчик сунула в карман.
Женщина рассмеялась, подошла близко, подняла очки на лоб. Брови у нее были густые, сросшиеся, глаза черные, странно неподвижные. Они смотрели не в лицо Соне, а на грудь, где покачивалась цепочка.
— Интере-есно, — протянула незнакомка.
— Что вам интересно? — неприязненно буркнула Соня, нажав кнопку сушилки.
Теперь стразовая фифа посмотрела ей в глаза, криповые брови слегка приподнялись.
— Интересно, — повторила она. — Московская девочка. Шоковое состояние. Но самое интересное, что девочка.
— В каком смысле? — рассердилась Соня. — Мальчики в женский туалет не ходят. Вы вообще кто? Что вам от меня нужно?
— Я вот кто.
Женщина вынула из кармана карточку.
«БАБА-ЯГА. Ясновидение, чары, заговоры», — прочитала Соня.
— Отстаньте, а? — сказала она. — Денег у меня нет. Поживиться нечем.
— Великий день. Долгожданный день. День, когда мост перестал соединять берега и половинки сойдутся, — едва слышно прошептала чокнутая тетка, а потом, уже громко, сказала: — Девочка, с тобой случилось что-то очень плохое. В твоих глазах хаос. Тебе срочно нужна помощь. Я знаю здесь всё и всех. Считай, что я царица этих мест. Расскажи, что с тобой случилось.
И Соня затрепетала. Вдруг это оно — чудо?
— У меня друг в ментовке. На дороге был шмон, из-за взрыва. Его взяли, потому что нет документов.
— М-м-м, — задумчиво промычала ясновидящая, сверля Соню своими черными глазами. — И твоему другу есть, что скрывать, да? Первое, что они сделают — пробьют фото по розыскной базе, и кое-что обнаружат. Так?
Соня кивнула.
— Велика беда, не спорю, но могу помочь я горю, — улыбнулась Баба-Яга одними алыми губами, взгляд остался пристальным. — Есть у меня в РУВД один конек-горбунок. Вытащит твоего бойфренда. Или он тебе не бойфренд?
— Он мне всё! — не очень складно воскликнула Соня и захлебнулась. От волнения ее заколотило.
— Нет, он тебе не бойфренд. Ты девочка-целочка, тут и ясновидения не нужно, — засмеялась женщина, и опять странно: лицо смеется, а глаза нет. — И это, деточка, твой актив. Тот самый, который отворит темницу.
— Я не понимаю, — пролепетала Соня.
— Ну смотри, — перешла на деловой тон Баба-Яга. — Я тебя знать не знаю, ты мне никто. С какой стати я буду тратить свой ресурс на Конька-Горбунка, хапугу ментовского? Окажу тебе я службу, но, красавица, не в дружбу. А по бартеру.
— По какому бартеру? У меня нет ничего…
— Да как же нет? У тебя товар, у меня купец.
— Какой товар? Какой купец?
— Один местный барыга, у которого встает только на целочек. А они по нынешним временам большой дефицит. Короче оферта такая. Ночь отработаешь — утром вытаскиваю твоего импотента из ментовки. Но предупреждаю, клиент с причудами. Придется потерпеть. Согласна — звоню ему. Нет — иди жри свою пиццу, пока не остыла.
— Я согласна, — сразу ответила Соня. — Что угодно. Только спасите его… А вы меня не обманете?
Улыбнувшись, Баба-Яга вынула из сумочки золоченый «сяоми», открыла «контакты», показала номер обозначенный как «К-Горбунок. Служебн.». Нажала. Включила громкую связь.
— Подполковник Курбанахмедов, — раздался сиплый голос.
— Привет, сахарный, это я, — проворковала чародейка. — А кто бабуленьке-Ягуленьке задолжал? Сделай мне, кисуля, один ма-аленький подарочек, и мы в расчете.
— Зависит, — ответила трубка. — Чего надо?
— Завтра утречком подскочу. Отдашь мне одного человечка, которого сегодня твои джигиты свинтили.
— А чего он натворил?
— Ничего. Просто документов не было. Брат моей знакомой, нормальный парень.
— И всё? Я его выпускаю, а ты мне за это…
— Да-да, — быстро перебила Баба-Яга. — Отдам. И мы квиты. Ну, до завтра. Чмоки.
Разъединилась.
— Так я звоню моему барыге? — спросила.
— Звоните, — без колебаний сказала Соня. — Куда идти?
— В «Лермонтов-палас». Пять минут отсюда.
Они шли молча. Чародейка впереди, Соня на два шага сзади, словно прикованная невидимой цепью. Была она вся одеревенелая. Ни о чем не думала. Гостиничный вестибюль едва заметила: что-то сверкающее, зеркально-мраморное.