Так же есть существа, которые не умеют по-иному. Они живут собой и не способны построить из себя кого-либо другого. Может, просто не хотят, может, не хотят врать, но им от себя не убежать. Они сами себя будут задавливать всё глубже и глубже. Так что первый ложный просвет покажется крошкой в сравнении с тем что последует далее.
Просветы и Надежды такие – это хорошо. Но со временем они будут терять себя. Не то чтобы истощаться и тускнеть, нет, они могут быть реальными возможностями и искренними шансами, но взгляд на них будет всё мрачнее и мрачнее. Существо больше не будет воспринимать их всерьёз. Будет скептически смотреть на себе подобных. Потому что знает, что каждое возвышение приводит к обрушению.
Со временем сомнение перерастёт в неприязнь. Казалось бы – да как так? – Вот способ избавиться от одиночества, выбраться из заточения. Вот тот самый человек, который тебя спасёт. Но существо не поверит, оно уже приобрело жизненный опыт. Оно будет полностью уверенно, что это ложь, очередная горка, за которой обрыв. Будет сторониться. Будет держаться как можно дальше от всего того, что раньше любило и без чего не могло жить. Отношение, к прежде приятному ему, изменится до остережения и боязни. Страха перед самим собой, перед своими потребностями. Так как только оно само желает определённое, то оно само и виновато во всей испытанной боли. Наконец боязнь очередной боли выливается в отвращение. Омерзение к тому хорошему и милому о чём мечталось, чего так долго хотелось.
Хорошо бы если бы в эти моменты ещё прорывались нотки злости или агрессии, неважно на что. На мир, на стечение обстоятельств или на свои принципы. Именно агрессия действенна. Она последней развернёт личность и даст силы на очередную ошибку. Отчаянье расслабит, смирение успокоит, утешение отвлечёт, и только агрессия заставит избавляться от себя же самой.
Если же действий не будет, а всё прежде тёплое и родное найдёт существо и будет стараться вывести его из апатии, но предыдущие этапы им уже пройдены, то оно будет молча подчиняться. Это не спокойствие или отчаянье, это дальше чем смирение – равнодушие. То что никто никогда не замечает. Что-то с чем свыкся и решил пойти дальше. Нечто уподобившееся мелкой травинке в километре от дороги, по которой существо пронеслось. И если это травинка как-то и поколышется, то существо даже не узнает об этом. Единственный способ уберечься от боли, не борясь с ней – это поддаться.
Маргарита падала в колодец и зацепилась за камень. Снизу вода, сверху свет, больше ничего не видно. Каждый раз, когда она пыталась подняться выше и схватиться за нужный камень, то соскальзывала и срывалась на метр ниже. Что делать? Кричать с такой глубины, зная, что сорвёт голос, а её, может, никто и не услышит, или постараться подняться выше? Чуть выше, и её голос донесётся до людей, но она может опять сорваться, и тогда её больше никто точно не услышит.
Нужно продумать все варианты. Можно отпустить руки, поддавшись судьбе, упасть, а там будь что будет. Но это чистой воды эгоизм, а значит, и не жизнь вообще. Получается, жизнь в этом самом замирании на месте и в вечном ожидании чуда, которое никогда не придёт и максимум, что ты можешь, это не ухудшать положение?
Помимо девочки в этом колодце ещё миллионы людей. Все всю жизнь стремятся подняться хотя бы на камень выше. Многие срываются, некоторые взлетают и никто не знает что там, что наверху. Оттуда не спускается рука, которая могла бы вытянуть, никто, из поднимающихся, не смотрит вниз. Никто не знает, сколько человек под ними. Они смотрят вверх, высчитывая, сколько осталось ещё ползти. Но человек сам не способен подняться, он может только ухватиться за чью-нибудь пятку и, потянув того вниз, занять верхнее место. Но пятка постоянно дёргается и бьётся. Там же такой же человек, как и она. Все озлобленны, испуганны, смотрят на мир из своих пещер. Как запрограммированные боты, зерги, направленные на потребление.
Но, может, допускала Марго, она и не права. Пирамидообразные живут свои жизни, и у них, возможно, есть свои цели и мысли, не доступные её сознанию, просто из-за законов физики. Они, может быть, также думают, но на своём, не доступном ей уровне. У них точно такая же какая-то есть своя мысль, своя идея, которая никак не может воплотиться. Может, они своим поведением и отношением говорят совсем другое? Может, делают то же самое, что и девочка, но она просто это воспринимает иначе? Как пятимерные существа не могут воспринять семимерных.