Её толкали из зала, фотографы тянулись запечатлеть каждое мгновение, люди кричали вслед, а девочка безмятежно поддавалась. Чем громче на неё и впоследствии кричали, чем больше угрожали, тем сильнее Марго растягивала улыбку на лице, прося их выполнить свои лживые намерения.
Ведущую прооперировали. На лице за крылом ноздри остался совсем незаметный шрам. Однако именно он был удачной причиной последующих скандалов. Например: муж её, наконец-то, нашёл повод развестись и рассказать о давней связи с другой женщиной. Ведущая сама стала впредь указывать всем на свой шрам, демонстрируя ужас пережитый ею. Она согласилась не судиться ни с девочкой, ни с редакцией при условии продления контракта на телевидении. Именно работа, в которую она уткнётся с головой, не даст ей осознать последствия расставания.
Редакция, полностью поддерживающая сторону зрителей, начала собственное расследование написания книги. Читателю нужна была причина, почему девочка так себя вела и почему она создала такое произведение. Сценаристы напридумывали обозлённую на мир личность, решившую заработать на шумихе славу и имя. Артур Робертович долго спорил за девочку с новостным каналом, но сделать ничего не смог. Компания обязана была развиваться. Если бы весь мир на следующий день одобрил изнасилования и убийства, то первой колонкой утренней газеты должно было выйти руководство по этим занятиям.
В последний день пребывания девочки в редакции на Артура Робертовича навалились целых три неприязни. Хорошо было бы, думал он, если бы одна из них была по поводу ударения, как раньше, так ведь нет. С одной стороны, девочка, которая ни в чём не виновата, как считал мужчина. С другой стороны, нависли требования, также со своей стороны вполне справедливые. Редактору необходимо было исправить ситуацию и исправиться перед директорами. Две эти проблемы шли друг против друга, но планы, мысли по их решению у мужчины уже созревали.
Третья же проблема выросла внезапно, только что, когда Артур Робертович обдумывал предыдущие. Скорее даже он сам её создал. Проблема, которую постоянно мужчина отодвигал на другой план. Проблема, казавшаяся изначально не проблемой, а делом времени, привычкой, казалось бы, давно решённой. Оставалось только маленькое уточнение, подтверждение. Именно отсутствие этого подтверждения и не давало покоя мужчине. Сейчас же обострился данный вопрос, так как за стеклом происходило совершенно противоречивое, невозможное с точки зрения его ожиданий.
Артур Робертович извинился перед раскачивающейся на стуле девочкой и выбежал из кабинета. Марго обернулась и увидела за стеклом помощника, мило воркующего с секретаршей. К нему подлетел красный начальник и силой развернул худенького мальчика. Он попытался вывести первого на лестницу за объяснениями, но тот не давался. Мальчик, со всей проявленной к нему некомпетентной силой, не изменился в своём беззаботном лице, скорее наоборот, ещё больше сиял. Пришлось мужчине говорить тут, при всех. Высказывать через стыд то, над чем все долгое время спорили и посмеивались.
Сослуживцам казался их разговор полностью нелепым и несерьёзным. Какие-то два человека совершенно несвойственной этой стране ориентации, но вполне возможной в рамках профессии, строят из бредовой ситуации целую сцену. Никто не воспринял их даже всерьёз в тот момент. Однако, у этих людей тогда рушился мир, только понимал это пока лишь один из них. Он открывал всю свою душу и каялся, требуя откровения. Второй же, всё ещё не понимая по какому пути долгое время идёт, с наглой, заученной интонацией высказывал то, что говорил всем предыдущим мужчинам.
Внешне не сломившись, но с растоптанной душой, Артур Робертович умолял мальчика. Он вспоминал все моменты, сближающие их, указывал на вечно блестящие искры между друг другом, не могло быть это всё ошибкой. Он говорил, что не сможет без него, что тот его постоянно спасает. И мальчик соглашался, а дальше пояснял. Все обоюдные знаки, которые он долгое время делал, были совершены намеренно, потому что того требовал его начальник. Если бы Артур Робертович для помощника оказался бы таким же извращенцем, как и все предыдущие, через которых ему пришлось подниматься до своего места, то он бы также поддался. Он не виноват, что того требует его профессия. Он не виноват, что окружающих людей волнует только свои эгоистичные потребности: половые или душевные. Он не виноват, что выглядит для них привлекательно. Но мальчик исполнял и будет исполнять всё то, в чём он не виноват, если это необходимо для дела, которым он занимается.