Сообразив, что подслеповатый старик его спутал с кем-то из местных перволюдей, пришелец еще раз как следует тряхнул лесовика и опустил того на ноги.
- Стоять! - крикнул он, когда старик вновь собрался пасть ниц. - Али я царек какой людской, а ты холоп из смертных, чтобы поклоны мне отбивать?
- Воля твоя, владыка, - лесовик застыл в полупоклоне.
- Имя свое поведай мне, старче, - приказал Леший.
- Дык, какое мне может быть имя, владыка? Леший я, леший и есть.
- Чего-о-о? - брови пришельца взметнулись в крайнем изумлении. - Ле-еший? Ты-ы?
- Ага, леший я, леший и есть, - затряс бороденкой лесовик. - Али не признал, владыка Велес?
Леший вновь сгреб самозванца за шкирку и приподнял так, чтобы их лица оказались на одном уровне.
- А ты, значит, признал меня, старче?
- Признал, владыка, признал. Как жо не признать-то?
- Нешто встречались мы ранее?
- Откель жо, владыка? - затряс бороденкой старикашка. - Я ж токма пятый век векую. Но меня еще дед научил божественную суть распознавать. А об тебе, владыка Велес, он особо говаривал, мол, однажды наскучит тебе пиршество небесное и спустишься ты на твердь земную, дабы навести порядок в своих владениях. Дабы деревья маковками облака цепляли, Леса наполнились зверьем, зажурчали ручейки в оврагах, засмердели болота в низинах... Эх, нешто узрю я все те чудеса, о которых дед сказывал?
Леший опустил блаженно улыбающегося лесовика, а тот так и застыл, подкатив глаза, будто разглядывая некие свои мысли о предстоящем светлом будущем. Владыка еще раз смерил старика недоверчивым взглядом. Неужели и правда ему всего пятый век, или врет по слабоумию? Все знакомые лесовики уже не одну тыщу годков разменяли, но выглядят вполне справными мужичками. А энтому пню трухлявому небось пятый десяток веков, а то и поболее. То-то он весь умишко прожил, себя Лешим нарек, а лешего с каким-то Велесом попутал. Ну, так можно и подлечить лесовичка, подпитать его силушкой. Чай от владыки не убудет. Да и шишечку ему подзаряженную вручить надо, ежели умишком поправится. Пусть попользуется, и семена опять же посадит. Оно ведь звери без тварей не живут. А твари только в ельнике обитают. А елок в энтом лесу не видать. Токма сосенки, да и те чахлые, как и весь остальной лес.
Старикашка вздрогнул и дробно затрясся, когда в него потекла направляемая владыкой сила. Морщинистый лик заметно разгладился, согбенная спина выпрямилась, листочки на одежке налились зеленью.
- Вот так и ладно будет, - удовлетворенно кивнул Леший, оглядывая мужичка-лесовичка, в коем от дряхлого старикашки осталась лишь суковатая палка в руках. Да и та под взглядом владыки вся разом вспыхнула, заставив лесовика испуганно подпрыгнуть и затрясти обожженной рукой, да осыпалась серым пеплом. - Найди себе посох покрепче да попрямее, из клена или ясеня.
- Ить-ить, оп-па, - мужичек присел-встал, покрутил тазом, разминая поясницу, восхищенно крякнул. - Ды на кой же мне теперича посох, владыка? Вона ж я как молодой нонче! Э-эх, Ить-ить, оп-па!
- Посох лесовику положен, - назидательно сообщил владыка. - оно и по хребтине кого огреть опять же, буде кто безобразия в лесу творить.
- По хребтине-то? - оживился лесовик. - По хребтине-то надо! Ой, много кого тут по хребтине надо, Владыка! Вот я им покажу теперь кто в лесу хозяин! Ох и узнают они теперича, кто таков леший!
- Признал-таки, - улыбнулся пришелец.
Кого? - не понял лесовик.
- Меня.
- Ды, ясен пень, признал, владыка. Велес ты и есть.
- Тьфу ты, - с досадой сплюнул владыка, - а какого Лешего ты сейчас помянул?
- Дык, себя и помянул, владыка. Леший я, леший и есть.
Леший не врезал кулаком по макушке самозванцу только благодаря науке Кощея. Тот однажды научил, в минуту гнева задержать дыхание и сосчитать пальцы на руках. Пальцев, как и прежде, оказалось десять. Но гнев отступил.
- Запомни! - он ткнул пальцем в грудь лесовика так, что у того сперло дыхание. - Запомни, Леший здесь теперь только один! И это я! Внял?
- Ык, кхе, дык, а я? - испуганно выдавил мужичок.
- Ты есть лесовик этого убожества, именуемого лесом, - Леший повел окрест брезгливым взглядом. - И нарекаю тебя, коли в терновнике встретил, именем Терентий!
Бум-м, - это лесовик вновь пал ниц, врезав лбом аккурат в то углубление, которое выбил при первых поклонах. Но вбиться глубже не дали мясистые уши. Не то, при дарованной Лешим силушке, погрузился бы по самые плечи.
- Возношу хвалу тебе, владыка Велес, - забубнил он из углубления, - за то, что даровал мне, простому лешему безродному, имя собственное...
Леший подхватил недоумка за шкирку и зарычал ему в лицо:
- Леший здесь я! Ты - лесовик Терентий! Повтори!
- Леший здесь я. Ты - лесовик Терентий, - послушно повторил мужичок и полетел в колючие кусты терновника. Те, понятно, приняли хозяина мягко, не кольнув ни единой иголочкой, и аккуратно поставили на ноги.
Лишь после нескольких бросков, при последнем из которых он все же перелетел через кусты и грохнулся оземь, лесовик наконец затвердил, что леший теперь не он, а владыка Леший, коего он величает Велесом. Сам же он теперь лесовик с имменем Терентий.
- Фух. Ну, лесовика в ум-разум привел, теперича можно и лесом заняться, - облегченно вздохнул владыка, когда мужичок без запинок оттараторил, кто есть кто. - А что, Терентий, сведи ка меня с окрестными болотниками, озерниками, да мавками речными. Гляну я, нешто и они умишком тебе подобны?
- Нету нонче в округе болот да озер, владыка, - сокрушенно покачал лохматой головой лесовик.
- Это как же так-то? - не поверил пришелец. - Как же лес-то без них. Может, еще и родников окрест нет?
- И родников нет, владыка, - кивнул мужичок. Лес сам зришь какой. А ольшаник, тот и вовсе пропал.
Тут и поведал лесовик о том, что выкопали людишки невдалеке ямину бездонную, откуда руду железную достают в несметных количествах. В ту-то яму все окрестные воды и стекают. Воды людишки в лога запруженные вычерпывают, да в тех прудах рыбу, что поросей разводят. А еще воздвигля людишки град великий, в коем живет их тьма-тмущая. И ту воду, что в яму не утекает, энтот град выпивает. Оттого и ушли ключи глубоко под землю. А ушли ключи, пересохли и болота. Да и озера лесные попервой в болота превратились, а потом и совсем иссохли. Озерники да болотники со своими подопечными в те пруды перебрались, что людишки по логам напрудили.
- По началу прижились и там, став из озерников да болотников прудовиками - повествовал лесовик. - И мавок с кикиморами пристроили.
- И чего ж? - нетерпеливо поторопил Леший.
- Сила есть у людишек, владыка, жутчайшая, - округлил глаза мужичок, - лиликтричеством зовется. Так вот, иной ночкой темной подкрадутся они к пруду аки тати, да как шиндарахнут тем лиликтричеством! У мавок да прудовиков ашни чешуя в разны стороны летит, а глазья вот такенными становятся, - и рассказчик приложил кулаки к своим глазам. А рыба вся как есть кверху брюхом всплывает. Вот и подались водяные жители в дальние края.
- Нешто вовсе не осталось?
- Ежели кто и остался, то по речушкам прячется, лишний раз показаться боится. А еще пруд-озеро огроменное есть по ту сторону града. Кое-кто туда перебрался в ямины глыбокии, куды лиликтричеством не достать. Там и лес посправнее. Но то угодья другого лешего...
- Лесовика.
- Ась?
- Другого лесовика, - терпеливо попраыил Леший.
- Дык, а я и говорю другого, значит, лесовика Терентия угодья...