нужды - случись что, он в любом случае справится с ними. Альбин и Гослав всю дорогу до конюшен шли позади, и Коред невольно ожидал ножа в спину. Но, очевидно, Боги наделили их разумом и они не наделали глупостей. Или он сам вразумил их, заставив смотреть, как несколько мужчин, коих остервенело кивающие женщины привели из деревни, взвалили на себя раненого великана и понесли его к лекарю. Коред остановился у ворот конюшни и попытался разглядеть у входа мальчишечьи следы и отпечатки копыт. Согнувшись, и опустив факел прямо к земле, он двигался вдоль ворот и сосредоточенно вглядывался в лужи грязи, но так ничего и не нашел: ветер колыхал факельное пламя, не позволяя разглядеть следы в темноте, а бесконечный дождь размыл землю. Коред мог найти след и в такой ситуации, но помимо дождя и ветра сделать это мешала другая, куда более разрушительная стихия - человек. - А вы молодцы, - сказал Коред, выпрямившись. - Затоптали все следы, по которым можно было пройти. Всю деревню сюда позвали, или вдвоём старались? Альбин надулся, словно мышь на крупу, и угрожающе затряс колуном. Он так и не выпустил его из рук, не смотря на оставленный Коредом меч: - Ты давай, следопыт, по следу иди, а не насмехайся, ни то я тебе этот колун между лопаток воткну! Коред пожал плечами и отворил ворота конюшен. Денник, в котором была лошадь Кореда, пустовал. Охотник осмотрел уголок, отведённый под амуничник, но не нашел там ни седла, ни поводьев, ни седельных сумок. Кобыла, как и её снаряжение, испарились. - Твой сопляк не только увёл мою лошадь, он даже моими пожитками не побрезговал. Найдём его - уши ему надеру. - Я тебе надеру! - огрызнулся Альбин. - Как понять, куда он пошел? - Если он ушел в поля, то мы не можем пойти за ним, - вдруг вставил староста. Коред вопросительно уставился на него: - Что значит «не можем»? Ноги у нас есть, осталось найти дорогу. - Ночью, да ещё в такую погоду вы его не найдёте, - Гослав стоял на своём. - Мне жаль, что твой мальчик сбежал, Альбин, но мне не хотелось бы терять ещё и тебя. Кореду показалось, что за всеми этими речами таится какой-то тщательно скрываемый смысл, который он уверенно упускает. Альбин несколько мгновений стоял, задумчиво уставившись в пол. Затем, сбросив оцепенение, он взглянул старосте прямо в глаза: - Я пойду, - твёрдо сказал он. - Это мой сын. Кореду до смерти надоели их речи: - Позже, когда вернём мальца и мою кобылу, вы всё мне расскажете. Сдаётся мне, неспроста в вашем Богами забытом селении стоит храм Младших Сестёр. Но сейчас нам не до этого. Он наказал старосте принести ещё несколько добротных факелов, а сам принялся ходить вокруг конюшен, высматривая следы. - С чего ты взял, что найдёшь здесь что-либо? - спросил следующий за ним Альбин. - Твой сын хоть и не большого ума, но всё же не полный идиот. Он не повёл лошадь через деревню, рискуя быть пойманным. От конюшен есть два пути: один лежит вглубь деревни, другой ведёт к моему сараю, так что выбрать второй путь он тоже не мог. Значит, его единственный вариант - обогнуть конюшни и удалиться от деревни. Коред остановился и повернулся к Альбину: - Он знает, где находится ближайшее поселение? Или хотя бы, в какой стороне тракт? - Несколько раз мы ездили с ним в Желанный Приют за товарами, - неуверенно сказал Альбин. - Он, вроде бы, неплохо помнил дорогу. - Желанный Приют в ста пятидесяти лигах к юго-востоку отсюда. До него верхом двое суток по такой грязи, а с хромой кобылой и того больше. Если твой сын действительно направился туда, то мы быстро его нагоним. Гослав вернулся с охапкой обёрнутых факелов. Промасленные тряпки хорошо горели и ветер с дождём бы не почём им какое-то время. Коред уже дважды обошел конюшни кругом, с каждым разом расширяя радиус поисков. Ветер и дождь трепали траву и размывали землю, потому следы могли тянуться неравномерно. Альбин неустанно следовал за охотником, повторяя его следы. В третий раз Кореду повезло: примятая трава и взрытая, не успевшая омыться земля выдавали недавно прошедших здесь беглецов. Пройдя чуть дальше по следу, чтобы убедиться, что тот не был ложным, охотник сказал: - Они прошли здесь. Но следы ведут на юго-запад. Либо твой сын не помнит дороги, либо не умеет ориентироваться на местности. - В такой темноте и при таком дожде любой собьется с пути, - попытался оправдать своего сына Альбин. - А уж тем более ребёнок. - Ему шестнадцать, - возразил Коред. - В таком возрасте юноши становятся мужчинами, берут в руки меч, читают карты и убивают других мужчин. То есть делают всё, чего так жаждет твой сын. Они шли дальше. Коред взял след, и двигаться по нему не составляло труда. Охотник даже смог определить, что его кобыла всё ещё немного прихрамывает, но за мальчишкой следует по собственной воле, даже не думая упираться. «Больше никогда не возьму себе покладистого коня, раз любой сопляк может его увести», - подумал Коред. - Дело в его матери, - вдруг сказал Альбин. - Матери? - До своей смерти она часто рассказывала ему истории о рыцарях, подвигах и героях. О том, как ими восхищаются королевства, о чести и доблести. - Он говорил мне о чём-то таком, - сказал Коред. - А ты не мог его вразумить? Сказки прививают детям мораль, но не должны мешать осознавать реальность вещей. - Я не думал, что подобное может случиться, - в голосе Альбина слышалась горечь. - У него другая судьба. Он нужен здесь. Они удалялись всё глубже в поросшие травой поля. Мальчишка, хоть и выбрал неправильное направление, двигался по прямой, никуда не сворачивая. - Почему староста не хотел тебя отпускать? - Кореду вдруг показалось это крайне важным. - Он же знал, что дело в твоём сыне. Так почему? Альбин явно медлил с ответом. Когда он, наконец, решился, то сказал лишь: - Никогда не знаешь, что окружает тебя в темноте. С этими словами Коред поспорить не мог, а потому промолчал. Они заходили всё дальше, но следы беглецов по-прежнему тянулись по прямой, лишь изредка огибая труднопроходимые места. Коред ускорил шаг - ему не хотелось проводить в полях весь следующий день. Судя по следам, конюшонок двигался медленно, и Коред прикинул, что с их скоростью они нагонят его через несколько часов. Если ничего не случится. Дождь усилился и превратился в один нескончаемый поток воды. Чёрные тучи закрыли собой небосвод, и Коред перестал видеть дальше полутора ярдов, которые освещала его издыхающий факел. Вокруг не было слышно ничего, кроме шума дождя, отдаленных раскатов грома и чавканья луж под ногами. Вдруг Альбин, ни с того ни с сего, схватил Кореда за плечо: - Ты чего? - насторожился охотник. - Я что-то слышал. Коред прислушался, но за шумом стихии не было слышно ничего необычного. - Я ничего не слышу. - Подожди, - одёрнул его Альбин. - Вот! Коред напряг слух до пределов и попытался слушать мир так, как его когда-то учили - воспринимать каждый звук по отдельности. Он различил капли дождя, с характерным хлюпаньем падающие в лужи, шипение факельного огня и глухое нескончаемое «тук-тук-тук», когда дождь лупил по капюшону. Ступенчатый громовой рокот, разрывающий небеса и хлопанье ткани, когда свистящий ветер принимался трепать их плащи. И он услышал. Где-то между очередным громовым раскатом и порывом ветра, издалека, до него донеслось приглушенное лошадиное ржание. Коред встрепенулся: - Теперь и я слышу. Лошадь. Не далеко, судя по звуку. Дождавшись очередного визгливого ржания, охотник примерно определил направление. - За мной, - бросил он Альбину и быстро зашагал на звук. Голос лошади звучал всё ближе и всё истеричнее. Коред даже забеспокоился - уж не загнал ли мальчишка хромую кобылу своим маршем по мокрой пустоши? Ржание доносилось из глубины небольшого оврага, кругом поросшего травой и поломанными деревьями. Коред и Альбин подошли к краю и Альбин закричал: - Фалько! Фалько, отзовись?! - Отец? - донеслось со дна оврага. - Отец, я здесь! - Фалько, ты жив! Жив! - Я здесь, отец! Коред не стал присоединяться к всеобщему ликованию и принялся аккуратно спускаться вниз, придерживаясь за покатый земляной край. Но размытая дождём земля, перемешанная с глиной, была слишком скользкой и Коред, не удержавшись на ногах, рухнул, покатившись вниз на спине, перепачкав штаны и плащ. Фалько сидел рядом с лошадью на коленях. Кобыла лежала на боку, одна из её передних ног была неестественно выгнута, а из брюха торчала скрюченная коряга. Кровь, в свете факела кажущаяся чёрной, вытекала из раны и стекала по коряге на землю. С каждым разом ржание раненого зверя становилось всё тише и жалобнее. Коред, чьим первым порывом было свернуть мальчишке-конюху шею, с большим трудом смог перебороть себя. Вместо этого он вздохнул, вытащил из-за пояса кинжал и, подойдя к лошади, одним сильным движением избавил животное от мучений. На один миг кобыла дёрнулась всем своим телом, а потом затихла. Кровь, хлещущая из перерезанного горла, растекалась по дну оврага. Альбин, спустившийся следом, прижимал к себе перепуганного сына и молча, наблюдал за охотником. Когда тот отвернулся от убитой лошади с окровавленной сталью в руке, Альбин попятился, увлекая мальчишку себе за спину. Но Коред лишь вытер лезвие кинжала о край своего плаща, засунул его за пояс и сказал: - Снимайте с неё пожитки и давайте возвращаться. В деревне меня ждут новая кобыла и несколько бутылей самогона в придачу. 12 Обратно в деревню они возвращались в по