а мальчишкой следует по собственной воле, даже не думая упираться. «Больше никогда не возьму себе покладистого коня, раз любой сопляк может его увести», - подумал Коред. - Дело в его матери, - вдруг сказал Альбин. - Матери? - До своей смерти она часто рассказывала ему истории о рыцарях, подвигах и героях. О том, как ими восхищаются королевства, о чести и доблести. - Он говорил мне о чём-то таком, - сказал Коред. - А ты не мог его вразумить? Сказки прививают детям мораль, но не должны мешать осознавать реальность вещей. - Я не думал, что подобное может случиться, - в голосе Альбина слышалась горечь. - У него другая судьба. Он нужен здесь. Они удалялись всё глубже в поросшие травой поля. Мальчишка, хоть и выбрал неправильное направление, двигался по прямой, никуда не сворачивая. - Почему староста не хотел тебя отпускать? - Кореду вдруг показалось это крайне важным. - Он же знал, что дело в твоём сыне. Так почему? Альбин явно медлил с ответом. Когда он, наконец, решился, то сказал лишь: - Никогда не знаешь, что окружает тебя в темноте. С этими словами Коред поспорить не мог, а потому промолчал. Они заходили всё дальше, но следы беглецов по-прежнему тянулись по прямой, лишь изредка огибая труднопроходимые места. Коред ускорил шаг - ему не хотелось проводить в полях весь следующий день. Судя по следам, конюшонок двигался медленно, и Коред прикинул, что с их скоростью они нагонят его через несколько часов. Если ничего не случится. Дождь усилился и превратился в один нескончаемый поток воды. Чёрные тучи закрыли собой небосвод, и Коред перестал видеть дальше полутора ярдов, которые освещала его издыхающий факел. Вокруг не было слышно ничего, кроме шума дождя, отдаленных раскатов грома и чавканья луж под ногами. Вдруг Альбин, ни с того ни с сего, схватил Кореда за плечо: - Ты чего? - насторожился охотник. - Я что-то слышал. Коред прислушался, но за шумом стихии не было слышно ничего необычного. - Я ничего не слышу. - Подожди, - одёрнул его Альбин. - Вот! Коред напряг слух до пределов и попытался слушать мир так, как его когда-то учили - воспринимать каждый звук по отдельности. Он различил капли дождя, с характерным хлюпаньем падающие в лужи, шипение факельного огня и глухое нескончаемое «тук-тук-тук», когда дождь лупил по капюшону. Ступенчатый громовой рокот, разрывающий небеса и хлопанье ткани, когда свистящий ветер принимался трепать их плащи. И он услышал. Где-то между очередным громовым раскатом и порывом ветра, издалека, до него донеслось приглушенное лошадиное ржание. Коред встрепенулся: - Теперь и я слышу. Лошадь. Не далеко, судя по звуку. Дождавшись очередного визгливого ржания, охотник примерно определил направление. - За мной, - бросил он Альбину и быстро зашагал на звук. Голос лошади звучал всё ближе и всё истеричнее. Коред даже забеспокоился - уж не загнал ли мальчишка хромую кобылу своим маршем по мокрой пустоши? Ржание доносилось из глубины небольшого оврага, кругом поросшего травой и поломанными деревьями. Коред и Альбин подошли к краю и Альбин закричал: - Фалько! Фалько, отзовись?! - Отец? - донеслось со дна оврага. - Отец, я здесь! - Фалько, ты жив! Жив! - Я здесь, отец! Коред не стал присоединяться к всеобщему ликованию и принялся аккуратно спускаться вниз, придерживаясь за покатый земляной край. Но размытая дождём земля, перемешанная с глиной, была слишком скользкой и Коред, не удержавшись на ногах, рухнул, покатившись вниз на спине, перепачкав штаны и плащ. Фалько сидел рядом с лошадью на коленях. Кобыла лежала на боку, одна из её передних ног была неестественно выгнута, а из брюха торчала скрюченная коряга. Кровь, в свете факела кажущаяся чёрной, вытекала из раны и стекала по коряге на землю. С каждым разом ржание раненого зверя становилось всё тише и жалобнее. Коред, чьим первым порывом было свернуть мальчишке-конюху шею, с большим трудом смог перебороть себя. Вместо этого он вздохнул, вытащил из-за пояса кинжал и, подойдя к лошади, одним сильным движением избавил животное от мучений. На один миг кобыла дёрнулась всем своим телом, а потом затихла. Кровь, хлещущая из перерезанного горла, растекалась по дну оврага. Альбин, спустившийся следом, прижимал к себе перепуганного сына и молча, наблюдал за охотником. Когда тот отвернулся от убитой лошади с окровавленной сталью в руке, Альбин попятился, увлекая мальчишку себе за спину. Но Коред лишь вытер лезвие кинжала о край своего плаща, засунул его за пояс и сказал: - Снимайте с неё пожитки и давайте возвращаться. В деревне меня ждут новая кобыла и несколько бутылей самогона в придачу. 12 Обратно в деревню они возвращались в полном молчании. Коред шел впереди, таща на себе седло убитой лошади. Альбин и его непутёвый сынишка двигались следом, неся попону, седельные сумки и прочий скарб. Коред заметил, что отец парнишки держится между ними, не подпуская их слишком близко друг к другу. «Он весь трясётся, как перепуганный суслик», - догадался охотник. - «Никак боится, что я передумаю, и сверну мальчугану шею». Он, конечно, не собирался причинять парнишке вред. Максимум, на что тот мог рассчитывать, так это на хорошую порку вожжами. Но его отец, наверняка, справится с этим и без его помощи. А этого ли он боится? В голове Кореда закружились тревожные мысли, и слова Альбина всплыли в его памяти, заставив поёжиться. «Никогда не знаешь, что окружает тебя в темноте» - сказал он ему, когда они вместе шли по следу его сына. Коред слишком хорошо его понимал. Он и сам частенько сталкивался с тем, что прячется в темноте. Это было его единственной целью, его долгом, смыслом существования. Только когда это случалось, он входил во тьму с мечом в руке и страх не довлел над ним, как довлеет сейчас над Альбином. Охотник вдруг ощутил себя неимоверным глупцом, вспомнив, как несколько часов назад он рассуждал про себя о том, что меч ему не пригодится. Он удостоверился, что мешочек с субстанцией всё ещё висит у него на поясе, но это не уняло его тревоги. Они продолжали идти. В тишине, без привалов, словно солдаты на марше. В иной раз Коред облюбовал бы какую-нибудь рощицу, чтобы укрыться там от дождя, развести огонь и переждать ночь, но только не в эту ночь. - Долго ли нам ещё идти? - нарушил молчание Фалько. Он виновато смотрел из-за спины отца, переводя взгляд то на охотника, то себе под ноги. - Дольше, чем если бы мы ехали верхом, - нехотя ответил Коред. - И если бы не тащили поклажу на своём горбу, словно мулы. Он уже остыл и не очень-то и злился на парня за его выходку. В конце концов, злиться на молодых и глупых ему уже не пристало. Если уж на то пошло, ему стоило ругать лишь себя: он сам спровоцировал парня и не предусмотрел подобного исхода. Но Коред не был бы собой, если бы не язвил и не издевался. - Простите меня, господин, - неуверенно сказал Фалько. - Я не так хотел, я думал... - Ты не думал, - оборвал его отец. - Если бы ты думал, то понял бы, что в ночь, да на хромой кобыле, тебе не проехать и двадцати лиг. И куда ты, вообще, направлялся? - Я ехал в Желанный Приют, - помедлив, ответил Фалько. - Желанный приют находится на юго-востоке, а ты поехал на юго-запад, дубина. На юго-западе на три сотни лиг нет ничего, кроме изъеденных дождями оврагов и желтой травы. - Такие места с радостью станут для безмозглых путников желанным приютом, - вставил Коред. - А заодно и последним. Они обогнули очередной овраг, который Коред помнил по прошлому разу, когда они проходили здесь с Альбином. - Ты мне вот что скажи, - начал он. - Какую из лошадей ты отдашь мне взамен той, что ты отдал воронам? Или мне забрать обеих? - Обеих? - изумился парнишка. - Обеих, - повторил Коред. - Если одна покажется мне слабой и не выносливой, и я решу, что она упадёт на половине пути, то я заберу и вторую тоже. Когда первая издохнет, я пересяду на вторую. А если и вторая покажется мне хилой, то я возьму и вашего мула - пусть перевозит мои пожитки. Коред оглянулся, и выражение лица мальчишки заставило его усмехнуться. Впрочем, конюшонок не стал спорить, а вместо этого сказал: - Они обе сильные. Не настолько, как была ваша, но любая из них без проблем довезёт вас куда угодно. Веспа, гнедая, она сильнее, но нрав у неё капризный. Она может и укусить, а иногда не слушает никакие команды. - А вторая? Рыжая кажется. - Лакси, - ответил парнишка. - Она покладиста и умна, но не так сильна и требует больше еды и заботы. Кореду понравилось, как быстро из лопочущего сопляка Фалько превратился в уверенного в себе юношу, стоило зайти разговору о лошадях. Голос его окреп и он больше не прятал глаза, когда охотник смотрел на него. - Гослав не захочет отдавать кобылу, - заметил Альбин. - Их и так всего две. - Ну тогда я надену седло на твоего сына и он повезёт меня куда мне вздумается, - сказал Коред. - Меня не интересуют желания и невзгоды ни ваши, ни старосты, ни вашей проклятой деревни. По вашей вине я лишился коня - вам и возмещать мне ущерб. - Я уговорю его отдать тебе одну клячу. - Лучше уговори его не вмешиваться, когда я буду её забирать. Целее будет. Они сменили потухшие под долгим дождём факелы. До деревни оставалось не больше трёх миль. - Давно Младшие сёстры встали в вашей деревне? - вдруг спросил Коред. Отец и сын не спешили с ответом. - Их помнила ещё мать моей матери, а та почила не мало годков назад, - сказал Альбин. - Зачем они здесь? - Они молятся днём и хранят наш очаг ноч