овесил сушиться на старые, стоящие у стены грабли. Суше плащ, естественно, не стал, но с него хотя бы перестала литься вода. Достав бурдюк с вином, охотник плотно приложился к горлышку. С улицы донеслись звуки тяжелых шагов, приближающихся к сарайчику. «Вдвоём пришли», - заметил про себя Коред. Дверь бесцеремонно распахнулась, обрушив с трухлявого потолка неиссякаемые запасы пыли. На пороге стоял усатый собачник, что вчера встретил Кореда у края деревни. За его спиной маячил огромный, семифутовый юноша с плоским носом и глуповатым взглядом. Он с интересом разглядывал охотника и почёсывал себя за ухом. - Выспался? - без тени любезности спросил усатый. - Пошли, староста ждёт. Расскажешь ему, кто ты такой, и какие демоны тебя сюда притащили. Коред не стал спорить. Отряхнувшись от пыли, он, молча, кивнул и, поплотнее закутавшись в плащ, проследовал за усатым мимо верзилы. Тот продолжал разглядывать Кореда, теперь глупо улыбаясь. «В каждой деревне есть свой дурачок» - в который раз отметил про себя охотник. В свете мрачного утра Коред мог разглядеть деревню куда лучше, чем в кромешной ночной темноте. Это было небольшое, на дюжину с лишком дворов поселение, расположенное на изъеденной овражками и пригорками возвышенности. Как и зачем кто-то основал здесь деревню, Кореда не интересовало - он уже привык к тому, что люди, порой, селятся в самых диких местах. Однажды он наткнулся на общину, жители которой поселились вблизи болот, исходивших ядовитыми испарениями. Они болели и умирали, рожали уродов и мертворождённых, но всё равно продолжали жить среди паров ядовитого газа. Так что Кореда ничуть не взволновало одиночное поселение, даже расположенное в такой глуши, как Лехинская пустошь. Пока они, молча, шли к дому старосты, Коред насчитал около тридцати жителей. Почти все были молоды, не старше сорока лет. Несколько стариков сидело под карнизом домов, скрываясь от дождя. Мальчишки носились по улицам, и кидалась грязью под угрозы матерей всыпать им розгами. Каждый, кто замечал Кореда, провожал его неодобрительным взглядом. Даже дети прервали свои игры и тяжело уставились на охотника. Кореду на миг почудилось, словно его ведут на казнь, причём не менее, чем за измену. Проходя мимо старого, напоминающего храм строения, внимание охотника привлекло украшение, свисающее с факельного столба, вбитого у тропинки. Коред замер, а затем отошел от своих конвоиров, дабы рассмотреть его повнимательнее. Это был сплетённый из берёзовых и ивовых ветвей круг, в центр которого вплетены различные луговые цветы: аконит, люпин и мышиный горох. - Нечего тебе там смотреть! - раздался сзади голос усатого. Коред повесил поделку обратно на столб и, молча, вернулся в строй. «Не время сейчас с этим разбираться. Позже», - пообещал охотник самому себе. Усатый смотрел на него с нескрываемой злобой. - В твоих краях считают нормой лапать то, что тебе не принадлежит?! - В моих краях считали нормой встречать забредшего путника пивом и сырной лепёшкой, а не грозиться спустить собак. Тем более, если тот путник вымок под дождём, а его кобыла повредила ногу. - Глядите, какой правильный, - проворчал усатый. - А в твоих краях путники тоже грозятся скормить хозяев их собственным псам? - Только если хозяин плох, а пёс голодный. Дальнейший путь к дому старосты они провели в полном молчании. Лишь глуповатый великан позади них напевал что-то себе под нос. Деревня была не густо застроена, дома и амбары располагались на приличном расстоянии друг от друга, соединённые между собой тропками и дорогами для телег. Дороги и тропки те были извилистыми и то вели в горку, то под неё, так что для того, чтобы добраться из одного конца деревни в другой, требовалось время. Наконец они подошли к большой, ладно срубленной избе. Изба отличалась тем, что выглядела относительно новой, а перед выходящими во двор окнами даже был маленький огород. - Входи, - сказал усатый. - И смотри мне, учудишь там чего - я на тебя Осберта спущу! - Усатый указал на великана, внимание которого полностью поглотило содержимое собственного носа. - Он пострашнее собаки будет. Коред взглянул на великана, покачал головой и, быстро пройдя к двери старосты, вошел внутрь. 5 Внутри изба оказалась довольно уютной. В большом, хорошо освещённом помещении было тепло и пахло хлебом. В дальнем углу, у большой печи, спиной к охотнику стоял высокий мужчина с ухватом в руках. Выудив из печи горячий чугун, он быстро пересёк половину комнаты и водрузил его на стол. Нос Кореда уловил запах пшеничной каши. Хозяин дома, казалось, и не заметил вошедшего в дверь охотника. - Как моя лошадь? - Коред давно утратил свои манеры и не стал приветствовать хозяина. В сущности, он считал, что обращение к человеку и так можно считать приветствием. Староста поднял свои карие глаза и, наконец, заметил стоящего на пороге гостя. В густой, доходящей до середины груди бороде засияла улыбка: - Простите, - махнул рукой староста. - Я с этой кашей уже пару часов бьюсь. Он подошел к Кореду и, приветливо посмотрев на него сверху вниз, протянул руку. Охотник пожал её без особого желания и тоже посмотрел в улыбающиеся глаза старосты, но приветливых огоньков в его собственном взгляде не было и в помине. - Альбин рассказал мне о вашей встрече посреди ночи. И о вашем столь приятном знакомстве тоже, - староста указал на лавку возле обеденного стола. - Присаживайтесь. Коред прошел к столу и уселся на сухую, твёрдую древесину. Староста, тем временем, доставал с полок пару глиняных мисок и столовых приборов. Что-то не так с этим местом, решил про себя охотник. И с этим старостой что-то не так. С каких пор деревенщины на задворках цивилизации обучены манерам и гостеприимству? Да ещё и говорят, словно родились не в хлеву, а в библиотеке. А этот храм посреди деревни... - Ваш ночной сторож угрожал спустить на меня собак, а минуту назад добавить к собаке ковыряющегося в носу великана. - После того, как вы заподозрили в нём мерзавца, способного сжечь гостя в собственном амбаре. - Мир не без добрых людей,- пожал плечами Коред. Староста рассмеялся: - Это точно! Но сейчас не об этом. Он положил в обе миски по несколько ложек горячей, вкусно пахнущей каши: одну подал Кореду, другую поставил себе, после чего сел напротив. У охотника потекли слюнки. - Угощайтесь, - сказал староста. - А пока вы едите, я представлюсь. Меня зовут Гослав, я староста этой деревни уже семь лет, и за это время у нас было не так уж много приезжих и незваных гостей. Коред отправлял в рот ложку за ложкой, только успевая проглатывать. Последнюю неделю он ел лишь овощи и вяленое мясо, обрыдшие ему до невозможности. Разделавшись с кашей за пару минут, он вытер рот рукавом и повторил: - Как моя лошадь? - С ней полночи возился Фалько, наш конюх. Альбин уверял, что за пару дней она полностью поправится, и вы сможете продолжить ваш путь. Собственно, он высказал надежды, что это случится раньше. - Мы все живём надеждой, - съязвил охотник, вытащив из-под плаща винный штоф и изрядно приложившись к нему. - Как правило, не оправданной. - Вы не назвали вашего имени, - сказал Гослав. - Не назвал. - Откуда вы? - Тебе это ни о чём не скажет. Не заговаривай мне зубы, парень, спрашивай то, что действительно хочешь знать. Впрочем, не говори ничего, для незваных гостей список вопросов всегда един. Я не бандит, хоть и действительно бегу от людей, которые с радостью водрузят мою голову на кол. Заехав в Лехинскую пустошь, я намеревался скрыться от преследователей, и мне это удалось. К нашему общему горю, глупая кобылица поранилась, а я заметил огни вашего села. Как только она сможет ходить, я двинусь дальше, никого не прирезав, не изнасиловав, и даже не украв ни одной козы. Доволен? Староста, слегка помедлив, ответил: - Вы прямолинейны. - Я не в банке работаю, - резко сказал Коред и поднялся на ноги. - Если захочешь вызнать что-то ещё, я буду либо в конюшнях со своей животиной, либо в том рассаднике болезней, в котором меня поселили. Не присылай гонцов, приходи сам. Охотник не стал дожидаться ответа и, хлопнув дверью, вышел на улицу. 6 Альбин ждал Кореда у входа на двор. Вид у него был столь же злобный, как и полчаса назад. - Ну что, гостюшка? Поговорил со старостой? Сказал тебе мастер Гослав прочь убираться, как только твоя кобыла на ноги встанет? - Сказал. А ещё сказал, что я тебе могу усы оборвать, если она через два дня бегать не начнёт. - Чего?! - взревел Альбин. - Да я тебе... Не мог он такого сказать! - Мог или не мог - это ты сам у него спросишь. А мне лучше скажи, где конюха носит? Небось, какую-нибудь кухарку охаживает, вместо моей лошади. Альбин, всё ещё красный от злости, заворчал пуще прежнего: - Ты на Фалько не клевещи! Он парень порядочный! Сказал, вылечит зверя - значит вылечит! И не тебе в его честности сомневаться, понял, чужак?! Коред пожал плечами, развернулся и зашагал в сторону конюшен. Достав бурдюк, он отхлебнул вина. Затем ещё. И ещё. Вся деревня теперь казалась ему какой-то искусственной и безжизненной. Старики сидели у своих халуп с таким видом, будто были готовы вот-вот отойти к своим богам. Старухи копались в тщедушных садиках и кляли больные кости. Юноши кололи стащенные из ближайшей рощицы деревья, бабы развешивали бельё под натянутым полотнищем, защищающим от дождя. Стайка мальчишек,