воздухе тот час запахло сивухой. Слегка принюхавшись, Коред мельком окинул взглядом бутылку и щедро отхлебнул. Пойло оказалось не самого лучшего качества, но за неимением большего охотник не стал плеваться. Мальчишка стоял рядом и вся так же заинтересованно смотрел на Кореда. - Ну, спасибо, - Коред утёр выступившие на глазах слёзы. Сивуха была очень жгучей. - Только ради чего ты рискуешь быть высеченным отцовскими розгами, принося мне выпивку? Учти, если ты чего учудил с моей лошадью, никакие подарки тебя не спасут. Мальчишка явно испугался и поспешил оправдаться: - Нет, господин! С вашей лошадью всё в порядке! Я только что был в стойлах - уже завтра она сможет выступить в путь. - Тогда зачем ты здесь? - Я... - неуверенно начал парень. - Я хотел с вами поговорить. Правда, что о вас в деревне говорят? - Смотря что. - Ответствовал Коред, вновь приложившись к бутылке. - Всё отчасти зависит от того, что говорят, и полностью от того, кто говорит. - Отец говорит, что вы грубиян и бандит, и что вы к нам по недосмотру Богов забрели. А старая Ослин, которая кур щиплет, сказала, что вы странствующий рыцарь. Вы рыцарь? - с надеждой спросил паренёк. - В наших краях рыцарей нет. А если они к нам и захаживают, то в подобное захолустье носов не кажут. Положение не велит. - А вы знаете рыцарей? - конюшонок не унимался. - Рыцарей? - переспросил Коред, снова отхлебнув сивухи. - Знаю. Вернее, знал. Я же говорю тебе, малец, в наших краях рыцарей нет: это звание присваивается мужчинам на Саратосии, после чего они напяливают на себя шлем с плюмажем в виде герба и ведут себя как идиоты. Мальчишка явно был разочарован услышанным: - А разве у нас нельзя стать рыцарем? - А зачем? - удивился охотник. - Возьми в руки меч и иди на службу к любому, у кого есть власть и богатства - вот тебе и всё рыцарство. Только без обетов, помазаний, и битья себя в грудь. - Но ведь рыцари дают клятвы: беречь невинных, защищать женщин и стариков, хранить отчий дом... Коред разразился смехом. Самогон довольно быстро пьянил его, а рассуждения юного конюшонка казались охотнику забавными. - Ну да, а в перерывах они насилуют простолюдинок, берут право первой ночи и собирают десятину для себя и своего господина. Парень, кто засрал тебе голову этими бреднями про рыцарей и их благородство? Твой пустоголовый папаша, или какой-нибудь проезжий краснобай? - Мне матушка рассказала! - с вызовом возразил конюшонок. - Ещё она сказала, что когда я повзрослею, то тоже смогу стать рыцарем и помогать людям! - Значит, твоя мамаша была той ещё дурёхой, - покачал головой охотник. - Или же ты был слишком мал, от чего она потчевала тебя сладкими сказками. Хочешь стать рыцарем? Что же, твоё право. Отправляйся в любой порт и плыви на Саратосию, нанимайся на службу к кому-нибудь из тамошних господ и жди. Они обожают посвящать в рыцарей сыновей самогонщиков, прибывших из-за моря. Глядишь, лет через двадцать, если до этого тебя не убьют, не покалечат, или ты сам не упьёшься до смерти, тебя возьмут в сквайры или конюхи. А ещё лучше, выйди прямо сейчас на улицу, возьми какую-нибудь кочергу и разбей башку первому попавшемуся старику. Затем изнасилуй его жену и дочку, и угони их овец в свой загон - вот тебе и всё рыцарство, далеко ходить не надо! Мальчишка, Коред не помнил, как его звали, вскочил на ноги и прокричал: - Ты всё врёшь! Вот увидишь, я стану рыцарем! Я буду защищать слабых, и у меня будут доспехи и собственный меч! И я заставлю тебя взять обратно свои слова! - Ну и катись отсюда, щенок! - взревел Коред, и швырнул в парня валявшийся рядом пустой винный штоф. Мальчишка ловко увернулся и выскочил на улицу. - Всё закончится тем, что вороньё будет клевать твой труп. А убьют тебя те самые невинные, коих ты так стремишься защищать! Охотник не знал, услышал ли мальчишка его слова. Да и ему было всё равно. Сделав ещё несколько глотков и опустошив бутылку наполовину, Коред закрыл глаза и провалился в глубокий и хмельной сон. 9 Во сне Коред шагал по полю, объятому пламенем. Он двигался быстро, мокрая трава расступалась под его сапогами, а холодный мелкий дождик бил по лицу. В какую бы сторону не двигался охотник, стена пламени преграждала ему дорогу. Коред пытался разглядеть что-нибудь за огненными сполохами, но его глаза не различали ничего, кроме непроглядной тьмы. Пламя, пышущее жаром, грело влажное от дождя лицо. Вдруг до его слуха донеслось лошадиное ржание. Короткий, полный ужаса вопль исходил с другой стороны огненного кольца. Коред побежал, пытаясь не упасть на мокрой траве. Внезапно налетевший ветер принёс с собой новые звуки: детский плач. Коред остановился. Вопящее животное, даже для него, не было важнее плачущего в огне ребёнка. Определив направление, откуда доносился плач, охотник во всю прыть кинулся на помощь. Стена пламени выросла вдвое. Небо разверзлось: полыхнула молния, громовой раскат обрушился на местность, явив за собой настоящий ливень. Пламя уже не освещало дороги: воздух словно был соткан из тьмы. Коред, запыхавшись, поскальзываясь и бранясь, упрямо продолжал двигаться. Плач становился всё ближе. Коред смотрел по сторонам, пытаясь разглядеть ребёнка в темноте, но безуспешно. - Осталась лишь память. - Произнёс знакомый голос. Охотник развернулся, и увидел стоящую в нескольких ярдах от него верховную жрицу Младших Сестёр. Она стояла, неподвижно, прижимая к груди свёрток с младенцем. Коред не видел ребёнка, но отчетливо слышал его плач. - Дай его мне! - прокричал охотник и протянул руку. Жрица, молча, двинулась ему на встречу. Её, казалось, вовсе не беспокоил ни проливной дождь, заливающий глаза, ни ветер, развевающий её рясу. Подойдя вплотную к охотнику, она протянула ему свёрток. Внутри была кукла. Та самая, которую Коред нашел в грязи, которая привела его в деревню - Память. - повторила жрица. - И служба. Восьмифутовая стена пламени вдруг погасла, и поле погрузилось в абсолютную темноту. Жрица, стоящая перед охотником, исчезла. Или же он просто не видит её? В такой темноте Коред едва ли мог разглядеть свёрток с куклой, что он всё ещё держал в руках. Внезапно на него обрушился рой из тысячи пчёл, которые начали жалить его сквозь камзол. Последнее, что он услышал, перед тем как проснуться, был его собственный крик. 10 Его разбудил шум, доносившийся из деревни. Крики множества голосов, будто кто-то яростно спорил друг с другом. Охотник сел на своём спальном мешке и растёр затёкшую шею. Выпитый самогон тоже давал о себе знать: голова неприятно кружилась, а мочевой пузырь грозился взорваться. Чтобы не намочить штаны, Коред вышел за сарай и облегчился. Невидимое здесь солнце уже спряталось за горизонт, уступив место ночной темноте. Небо по-прежнему было затянуто тучами, поливающими дождём всё, до чего могли дотянуться. «Здесь вотчина тьмы», - подумал охотник - «Даже звёзды пошли к ней на поклон и не светят ночами». Крики из деревни стали ближе, и Коред насторожился. Приглядевшись, он увидел, что в сторону его сарая движутся люди с факелами. Их было не меньше полудюжины. Они кричали и спорили, вперемешку, но охотник не мог разобрать, о чём. «Небось, думают спалить сарай со мной внутри. Чего же тогда так орать?». Быть сожженным заживо Кореду совершенно не улыбалось. Он быстро нырнул внутрь сарая и вытащил из-под копны гнилой соломы свёрток с мечом. «Привратник» покоился в старых потёртых ножнах, много лет назад купленных Коредом на оружейной ярмарке. Охотник взялся за шершавую рукоять и обнажил меч. Клинок не отбрасывал бликов, а серая сталь, из которой он был выкован, больше напоминала камень. В оружейной лавке за такой меч не дали бы и сребреника. Крики и топот множества ног были уже совсем близко. Коред поправил свои сапоги, слегка расслабил тесёмки камзола на шее и вышел встречать гостей. Пришедших было шестеро: возглавляли их деревенский староста Гослав и Альбин с колуном в руках. Неизменно сопровождающая его псина беспокойно вилась у его ног, трусливо поджав хвост. Следом за ними шел неизвестный Кореду рослый брыластый старик с толстым лицом и блестящей в свете факелов лысиной. Две пожилые женщины прятались у него за спиной. В руках у обеих были вилы. Замыкал это воинственное шествие семифутовый дурачок. На этот раз он не ковырялся в носу, а лишь покачивал руками из стороны в сторону и издавал звуки, напоминающие издыхающего медведя. Увидев Кореда, стоящего в свете факела перед сараем с мечом, лежащим на сгибе локтя, они остановились и замолчали. - Ну? - поинтересовался охотник, по очереди глядя то на старосту, то на Альбина. - Что за делегация? Если вы принесли мне кашу и самогон, то милости прошу. Но если вас привели сюда другие дела, для которых требуются факелы, вилы и колуны, то советую подумать дважды, стоят ли они того. Альбин первый нарушил молчание: - Где мой сын?! Что ты с ним сделал, бродяга?! - глаза его пылали злобой, руки, твёрдо державшие колун, дрожали, но трусить он явно не собирался. Коред нахмурился: - Сдался мне твой сын. Я его даже не знаю. - Мальчик, что лечил твою лошадь, - холодно отчеканил староста. - Не притворяйся, что не знаешь его. Женщины видели, как он шел в сторону сарая, в котором ты спишь. Женщины за спиной у лысого старика затрясли головами в знак согласия. Дурак раскачивался всё сильнее и выл всё громче. - Конюшонок? -