Он смолк, постарался заглянуть в глаза Арбенину. Тот ничем не выдавал заинтересованности в таком разговоре, но будто ничего не имел и против продолжения. Они вышли на дорожку, прогуливаясь, направились в сторону залива.
– Я понимаю, – продолжил англичанин, – продать свои поместья, явно вывозить деньги за границу для вас невозможно. Такой шаг, потеря положения при дворе.
Он опять примолк, и на этот раз молчание его было красноречивым, продолжительным.
– Что вы предлагаете? – казалось, без особого интереса спросил Арбенин.
– Моим сделкам не должны мешать ваши чиновники. – Его собеседник подождал ответа Арбенина, но тот, как и до этих слов, молчал. – Вы получите свой процент. Я его буду переводить в ... процветающую страну.
Англичанин перехватил взгляд Арбенина. Тот пронаблюдал, как два рослых жандарма провели к особняку каторжника Шаву, переодетого в штатское, однако со связанными у живота руками.
– Какой процент? – наконец спросил Арбенин.
– Ну... – англичанин облегченно вздохнул.
– Хорошенько подумайте, – спокойно заметил Арбенин. – Пока не вернусь.
И он оставил его, зашагал прямо к парадным дверям особняка.
Через минуту он вошел в свой просторный кабинет на нижнем этаже, где в кресле возле письменного стола из красного дерева нагловато развалился Шава.
– Оставьте нас, – распорядился Арбенин, не взглянув на застывших у двери жандармов.
Они покинули кабинет, и Арбенин плотно прикрыл дверь, запер ее на ключ. Направляясь к столу, он сунул ключ в карман легких, цвета кофе с молоком брюк. Расположился за столом на своём мягком стуле с обитыми вишнёвым бархатом подлокотниками, после непродолжительной паузы спросил:
– Не догадываешься, зачем вдруг очутился именно здесь?
– Нэ-эт, – не сразу, лениво ответил Шава. – Я возму сигару? – он рукой потянулся к шкатулке, однако всё же замер, ждал разрешения.
Арбенин затянул с ответом, давая понять, кто здесь хозяин положения.
– Да, конечно.
Шава взял из шкатулки сигару; взял и Арбенин. Он зажег спичку, прикурил сам, затем поднес ее к концу сигары грузина. Шава глубоко затянулся дорогим дымом и, наслаждаясь хорошим табаком, медленно выпустил кольцо, откинулся в кресле.
– Я тэбэ нужэн. Да? – сказал он, разглядывая Арбенина и начиная ухмыляться.
– Ты ловкий стрелок, – одобрительно заметил Арбенин. – С сотни шагов попасть в сердце князя? На такое немногие способны…
Шава неспешно курил, вроде бы не очень внимательно слушал, заставлял Арбенина продолжать.
– Но Шуйцев очень меткий стрелок, – внезапно резко сказал Арбенин. – Я видел сам.
Шава постепенно изменился в лице, стал серьезным, некоторое время пристально смотрел на огонек на конце сигары.
– И мне ничего не будет? – вдруг без всякого акцента, но не удивив этим Арбенина, задал он важный для себя вопрос.
– Попадешь под амнистию. За князя, – твердо объявил Арбенин. – А Шуйцев вне закона, никому не нужен. Но его надо еще найти. Я дам тебе след. Подбери четверых... Впрочем, не мне тебя учить. – Он вынул из ящика тугую пачку банкнот, бросил на стол. – На расходы. Жандармов я отпущу.
Шава небрежно показал свои связанные руки.
– Не боишься, убегу? – спросил он.
– Отомстить за оскорбление – дело чести для настоящего мужчины. – Арбенин вынул из ящика стола острый короткий нож и подтолкнул к противоположному краю стола. – Или нет?
– Я найду, и вырву ему сердце!
Шава взял нож, как мог, сам принялся разрезать верёвку на руках. Освободив руки, взял деньги и сунул в карман пиджака.
Той же ночью автомобиль купца Ражина мчался вдоль растревоженной пристани, направлялся к зловещему многоязычному пламени, которое пожирало крупный склад с его товарами. Огонь там угрожал перекинуться на соседние постройки и нанести ещё больший ущерб. Подъехав, автомобиль с лязгом затормозил, дернулся на месте и остановился в опасной близости от бушующего пожара. Ражин выпрыгнул из машины и, прикрывая лицо рукавом клетчатого пиджака, насколько смог приблизился к треску пламени, которое выбрасывало высоко в небо черные столбы дыма. Вокруг метались тенями люди: выплескивали на огонь воду из полных ведер, и она тут же с шипением превращалась в пар; отбегали, снова устремлялись к причалу, черпали воду прямо из моря. Но склад был подожжен умело: горел со всех сторон – надежды потушить его не было.