Дверь в нашу комнату была заперта, я с трудом разыскал ключ. Открыв замок, добрел до кровати и завалился спать. Сил не хватало даже на то, чтобы застрелиться, а именно такое желание возникло днем, когда кто-то настойчиво принялся меня будить, не скупясь на выражения.
Я заворчал, присел на перине и вперил злой взгляд в Чижикова:
– Чего пристал?
– Господин сержант, пора бы идти, лавку Микульчика искать. Скока ж можно в этом клоповнике помирать?
– Сколько нужно, – сказал я первое, что пришло в голову. – Буди Карла, скажи ему, что собираемся и идем.
– Дык это, – Чижиков вздохнул. – Нету Карла. Всю ночь его не было. Пропал ваш кузен, не знаю, куда запропастился.
Глава 2
Я окончательно проснулся. Известие оказалось не из приятных. Понятно, что Карл вполне взрослый и самостоятельный человек, который еще и любит поволочиться за юбками, но мы договорились, что будем держать друг друга в курсе всех планов, и если уж ему приспичило, то первым делом он был должен поставить меня в известность. Я отвечал за все: и за успех нашей поездки, и за жизни подчиненных, тем более за двоюродного брата.
Вчерашняя попойка даром не прошла. Я наморщил лоб и попытался восстановить события прошлого вечера. Увы, в памяти всплывали отдельные фрагменты, не желавшие выстраиваться в цельную картину. За стол к Потоцкому присели вместе, потом пили за знакомство, за что-то еще, поводов было предостаточно – упоминались: процветание Речи Посполитой, дружба народов и мир во всем мире. Вроде ничего лишнего не наболтал: о Катыни не говорил, замученных насмерть в польских лагерях красноармейцев не вспоминал, американское ПРО и подавно. А то, бывает, иногда заносит. Ляпну что-то такое, а потом думаю, как выкрутиться.
Кузен, кузен… Первое время Карл находился рядом, потом я танцевал с какой-то панночкой, надеюсь, она была не сильно страшной, ибо, накачавшись вина, дошел до такой кондиции, что пустился бы в пляс даже с крокодилом, выловленным из Нила.
Я решил поспрашивать у прислуги, вышел в коридор и сразу наткнулся на вялого и снулого, как рыба зимой, кузена. Он без особой уверенности брел к дверям нашей комнаты.
– Карл, где тебя носило? – с негодованием, смешанным с радостью, спросил я.
– Дитрих, – «пропажа» икнула и продолжила: – прости. Я так набрался, что ничего не соображаю. Мне плохо, попить бы…
Я окликнул служанку, велел принести для кузена чего-нибудь холодненького. Мы зашли в комнату и плотно притворили за собой дверь. Я приступил к расспросам:
– Где ты пропадал?
– Ночевал в апартаментах Потоцкого, – признался Карл.
Он схватился за голову и сокрушенно добавил:
– Ох, до чего башка болит, на половинки раскалывается.
– Прости, не понял. Повтори еще разок: где тебя всю ночь носило?
– Я же сказал – у Потоцкого был.
При этих словах Михай сморщился, будто надкусил лимон. Я понимал его чувства – как ни крути, этот шляхтич был его смертельным врагом.
– Вот это номер! Каким ветром тебя туда занесло?
– Не поверишь, сам ума не приложу, но факт остается фактом – на одной кровати дрыхли, хорошо хоть, не в обнимку. Саблю зачем-то мне подарил.
В подтверждение он показал саблю в украшенных узорами ножнах. Я взял ее в руки, покрутил. Ничего себе вещица, не из дешевых, точно.
– Чего с ней делать? – озадаченно спросил Карл.
– Раз подарили, забирай. Хорошее оружие, – произнес я, вытаскивая клинок из ножен и любуясь заточкой лезвия. – Грех такое возвращать. Да и обидеться могут, а проблем у нас и без того хватает, больше, чем у собаки блох.
Я облегченно вздохнул и велел Карлу отдыхать: в таком состоянии пользы от него как от козла молока. Увы, главные неприятности были еще впереди.
В номер ввалилась целая делегация шляхтичей, к счастью для нас без Потоцкого. Незваные гости толпились, шумели, обсуждая только им понятные события.
– Господа, чем обязаны? – недоуменно вскинулся я.
Ничего хорошего от появления в комнате столь внушительного количества шумных и крикливых, а главное, до зубов вооруженных людей ждать было нельзя. Я напрягся, поискал взглядом пистолеты. Прорываться так с музыкой. Огнестрельный аккомпанемент при таких обстоятельствах весьма кстати.
Вперед выступил чубатый поляк с длинными обвислыми усами и вместительным, выпирающим, как у беременной женщины, пузом.