Свой дом Лейхтвейс оставил на Родине, нового так и не приобрел, но маленький домик посреди соснового леса отчасти его заменял, пусть ненадолго, всего лишь на несколько дней. Только здесь он мог повесить на стену фотографию Александровской колонны, что на Дворцовой площади, и вволю говорить по-русски. Последнее даже поощрялось, язык забывать нельзя.
Зимой он перебирался в маленькую комнату в казарме для унтер-офицерского состава на окраине Кенигсберга. Там было не так свободно, поэтому Лейхтвейс с нетерпением ждал весны. Но в последнее время и в столице Восточной Пруссии, и в сердце соснового леса приходилось бывать лишь наездами. Командировки, а затем и служба. Ничего не поделать, подданному Рейха Николасу Таубе исполнилось девятнадцать, а его биография ни у кого не должна вызывать лишних вопросов. Задание выполнено – и добро пожаловать в казарму, не унтер-офицерскую, обычную. Подъем, пробежка, занятия, неизбежная строевая – и господин гауптфельдфебель, отчего-то сильно невзлюбивший белокурого «пруссака».
Но это будет завтра. Сегодня – его день.
После завтрака Лейхтвейс решил зайти в библиотеку – в такой же точно фанерный домик на краю поляны. Книг там было мало, зато постоянно привозили новинки, в том числе и на русском. А потом заварить чай – и читать до самого вечера. В прошлый приезд не повезло: из русских новинок имелись только политические брошюрки. Пришлось брать очередной томик с космическими монстрами на обложке – Капитан Астероид и Темный Властелин продолжали свой бесконечный поединок. В книжке довольно подробно описывались марсианские ранцы, чему Лейхтвейс не очень удивился. Томики издавались в Штатах, откуда вероятнее всего и прибыл «Прибор особого назначения № 5». Тайна постепенно переставала быть тайной. Если верить слухам, Никола Тесла давно уже превзошел Петра Гарина из романа графа Толстого.
Он взглянул на часы – именные, награда за командировку в румынскую Трансильванию. До завтрака двадцать минут, потом к начальству, но это ненадолго. И – в библиотеку. В полку времени на чтение точно не будет.
– Привет! Ты Лейхтвейс?
Как подошла, даже не заметил, вероятно слева, со стороны леса. Это не удивило, а вот то, что поздоровалась по-русски, пожалуй, да. Лицо знакомое, прошлый раз виделись в столовой, а еще у начальства. Он тогда подумал, что эта худая девица – секретарь или шифровальщик.
– Я – Неле. Мне нужно очень потренировать русский и еще полетать немного. Действия в паре, воздушный бой. Помогать? Э-э-э… Поможешь?
…Наглая, костлявая, на полголовы его выше, белый верх, черный низ. И галстучек черный – удавкой на худой шее.
Встать он встал, но руки не подал.
– У тебя акцент, как у шпионов в кино. А насчет всего прочего – к начальству, только учти, у меня выходной.
И сел обратно. Наглая и костлявая, намека не уловив, пристроилась рядом, на ступеньках.
– Акцент не есть плохо. Разговорная речь, беглая. Идиомы. Взаимное понимание…
Лейхтвейс даже головы не повернул. Взаимное понимание? С этой цаплей?
– А насчет летать – имею доступ. Прошла подготовку, однако неполную. Одиночные вылеты.
Он представил себе летнее поле, неровный строй новичков и бодрый рапорт: «Курсант Цапля к полету готова!» Интересно, где костлявая училась? Группа в Абверштелле расформирована уже давно.
– А еще – психологическая терка… Притирка. Нам – ты и я – совместная командировка. Еще не знаешь? Узнаешь, начальство скажет.
Лейхтвейс хотел промолчать, но внезапно понял. Командировка, русский язык…
Неужели – Россия?
Сдержался, вздохнул глубоко – и вновь увидел двор, двери подъездов, седого старика с шарманкой. «Трансваль, Трансваль, страна моя…»
– А русские песни ты поешь?
Прикусил язык – поздно. Цапля встрепенулась и принялась загибать длинные худые пальцы.
– Песня… «Der Mond scheint». Э-э-э… «Свьетит месяц», потом «Вольга, Вольга…» и еще современная, про кудрявую, которая не есть очень рада совсем. Спеть? Сейчас?
Лейхтвейс вновь поглядел на девицу, но уже совсем иначе. Кажется, над ним просто издевались.
– Не стоит, – вздохнул. – Эту песню полагается петь под балабайку.
– Nein! – Цапля улыбнулась, продемонстрировав острые ровные зубы. – Под ба-ба-лайку.
Спорить Лейхтвейс не стал. Он уже понял: будущая напарница решила слегка повеселиться. Девица, видать, с норовом. Но все это не имело никакого значения по сравнению с главным.
Неужели – в Россию?