— Церна все поняли. — Спустя пару нано циклов отозвалась та. — Церна все поняли, но Церна ничего не поняли. Почему Церну назвали дорогими? Церна ведь больше не дорогие. Раньше, пока мы работали в Унхусе, мы действительно были дорогими, очень дорогими, но больше не дорогие. Церна теперь — бесплатные. В частности те самцы, что против воли больно полюбили Церну, когда она стала Фурлом…
— Стоп! — Резко прервал ту я. — Что значит: Три самца, которые бесплатно больно полюбили тебя, когда ты стала фурлом? Ты хочешь сказать, что они… Воспользовавшись ситуацией тебя изнасиловали? Кто?! Как их звали?!
— Да, какая разница… — Подключилась к беседе Нагайна. — Она ведь теперь фурл, и…
— Заткнись! — Рыкнул я на змее-бабу. — А ты… — Я указал на Церну. — Отвечай! Кто, посмел?!
— Не важно. — Отозвалась та. — Главное, что нас тогда всего лишь больно полюбили, и отпустили. А потом мы спрятались. Спрятались в этой темноте, и…
— Кто? — В третий раз повторил я свой вопрос. — Кто это сделал? Имена! Это приказ!
— Приказ… — В глазах Церны внезапно на мгновение проскочил характерный блеск. — А вы вправе давать приказы? Вы… Вы главный самец этого герша?
— Что-то типа того. — Покосившись вначале на Нагайну, а затем на близницов-рептилоидов, и не дождавшись возражений отозвался я.
— И вы предложили нас, Церну, накормить?
— Угу.
— Накормить в обмен на ответы, отдав нам при этом целого мирмика, причем любого мирмика, которого мы, Церна, захотим?
— Именно.
— А почему? — Кошко-баба, чуть наклонив голову, впилась в меня откровенно вопросительным взглядом. — Почему главный самец предлагает нам еду в обмен на ответы, вместо того, чтобы силой заставить нас дать ему эти ответы? Почему? Может быть главный самец ещё и не планирует нас против воли больно любить?
— Поделиться планирует потому что он не совсем тварь. — Вздохнул я. — А, что касается «против воли больно любить»… Я все ещё не услышал имена тех мразей! И я все еще их, эти имена, жду!
Почему меня сейчас так зацепила эта тема? Сложный вопрос. Может быть потому, что даже у такой заведомо беспринципной твари, как я, всё равно в глубине души есть минимум парочка заведомо недопустимых табу? В частности моя же персона допускала всё, вообще всё, кроме двух вещей. А именно: наркотики и изнасилования.
Причём изнасилования в моём же личном рейтинге недопустимого, шли на пару порядков выше.
Нет, понятно, что основная масса баб заведомо тупые дуры, ни на что другое, кроме как согреть постель в принципе не годящиеся. И даже более того, пара-тройка этих самых баб в своё время находилась у меня в самом, что ни на есть, натуральном сексуальном рабстве. Вот только… Рабство там было в некоторой степени условное, и я никогда, НИКОГДА, ни одну из них не клал в постель силой. Они сами ложились, и сами давали, получая в процессе соответствующее удовольствие. Потому, что если баба во время траха не получила оргазм, то мужик дерьмо. Так, и только так. Потому, что баба ВСЕГДА должна сама тебя захотеть, а брать ее силой против её же воли, это удел совсем уж законченных мразей.
Мразей, узнав сейчас имена которых, я им при случае обязательно всё это припомню.
Да, изнасиловали они бывшую… проститутку, которая кроме всего прочего на тот момент имела ещё и статус неприкасаемой. Но, для меня эти два нюанса не значили ровным счётом ни хрена! Потому, что насиловать нельзя! Потому что за такое надо с корнем вырывать яйца!
— Тирс. — Тем временем произнесла Церна. — Мы запомнили, что одного из них, и его звали Тирс. Он выглядел как… тигр. Как, полосатый кот.
— Я тоже это запомнил. — Кивнул я. — А теперь, если ты все ещё голодная, иди жрать.
— А как же наши ответы?
— А ответы подождут, пока ты вдоволь не наешься, моя хорошая.
— Да? — Кошко-баба на мгновение о чем-то задумалась, а потом… Резко рухнула передо мной ниц, и самым натуральным образом мурлыкая, принялась тереться лицом о мои ноги.