Принц Эли улыбался, и она, хотя и сердилась, не выдержала, улыбнулась ему в ответ.
— Пойдем, — сказал, беря ее за руку, — я там видел подорожник, под ивами, вылечу твой ушиб, прости за него.
— Ты обещал показать птицу, — Эрла вертела головой, прислушиваясь к взволнованной песенке, — и не надо мне подорожника, мастер Асур научил меня лечить всякое, если оно небольшое.
— У тебя холодные руки, ты замерзла? — удивился Эли и вспомнил, вчера, когда танцевали, они тоже были такими, но в суете праздника он внимания не обратил, — как это, научил лечить? А птица, да вот же она! Это соловей.
Эрла недоверчиво посмотрела в густую крону.
— Соловьи не такие. Они сверкают и кланяются, когда поют. И песенка у них другая. Красивая и короткая.
Эли отпустил ее руку и встал на коленки, раздвигая густую траву. Потянул широкий лист. Сорвав, поднялся и, отводя ветку, зашипел сквозь зубы.
— Порезался. Знаешь, серебряные деревья — это красиво, но листья у них острые. Видишь, кровь.
— Кровь? — Эрла коснулась пальцем алой капли на царапине, — я вылечу, подожди.
Вытащила из кармашка коробку, из нее — маленький платок, смоченный чем-то жирным, с едким запахом. Прикладывая к руке принца, объяснила немного свысока:
— Нужно просто заполировать. И царапины не будет. А если она глубокая, я отведу тебя к мастеру Асуру, он починит.
— Ой! — Эли отдернул руку, тряся ей в воздухе, — это что? Масло для железа? Печет.
— Для золота, — удивилась Эрла, — а еще для всех драгоценных камней. Мастер Асур всегда говорит, что моя чудесная мраморная кожа будет от него сиять, как утренний свет. Смотри…
Она несколько раз провела платочком по своему лбу, и красная метинка исчезла без следа. Эли нахмурился, прикладывая к своей ранке лист подорожника. Что-то во всем этом было не так. Он бы заметил, если бы прекрасная Эрла была такой же механической куклой, как все бабочки, птицы и олени в диковинном парке Эрриса короля. Но она была живая. Ну, почти. И ему вдруг стало жалко, что ссадина на мраморном лбу исчезла.
Эрла потянулась платочком к его лбу:
— Давай я вылечу твою метку. А то некрасиво.
— Не трогай. Она мне нравится. Ну вот, а мне подорожник помог, — он отбросил листок в траву, показывая Эрле царапину, которая уже подсыхала, — хорошая трава подорожник, живая для живого, так всегда говорила мама.
Эрла пожала плечами.
— Какая разница? Живое иногда и похуже, чем неживое. Корни у твоей травы все в грязи.
— А серебряные листья режут руки, — возразил Эли.
— Живые звери могут укусить. Или боднуть рогами!
— А бронзовые не прыгают так смешно и неожиданно. А еще не едят с руки хлеб.
— Живые цветы вянут, становятся некрасивыми!
— А драгоценные не имеют чудесного запаха!
— Живые птицы поют, когда вздумается, — Эрла топнула туфелькой, — а не когда захочу я! И они бывают такие некрасивые…
— Зато в их песенках есть душа! Разве ты не понимаешь?
Они встали напротив друг друга, сердясь. Но тут снова над головами защелкал соловей, ужасно громко. Слетел под толстый серебряный ствол, пропал в густой траве, оставляя на зеленых листьях алые капельки.
— Я же говорю, живое все пачкает! — Эрла сморщила носик, отступая, — если бы он был правильным, мастер Асур починил бы его! А так… И свалился он в грязную траву, мокрую. Фу.
Эли нагнулся, бережно раздвигая густые стебли. Одной рукой поднял маленькую серую птичку, а другой, отведя круглый лист подорожника, подхватил с земли испачканный осколок прозрачного камня.
— Может, я сумею его вылечить. Смотри, что я нашел!
Эрла покачнулась, взмахивая руками. Синие глаза закрылись, сомкнулись губы, потускнели дивные волосы.
И в это же время, глубоко под ними, под толстым слоем земли, под тайниками в несколько этажей, с лестницами и переходами, в секретной кладовой мастер Асура открыла синие глаза каменная девушка, сидящая у стены. Вздохнула другая, приоткрывая алые губы. А по плечам третьей заструились, переливаясь, дивные темные волосы.
У Эли было всего две руки, поэтому он бросил осколок и прижал к груди Эрлу, не давая ей упасть. В другой руке держал раненого соловья.
И как только осколочек спрятался в траве, живые краски вернулись на лицо Эрлы, снова открылись синие глаза.