— Мы должны подготовиться к обрезанию Ахмета, — рассердилась она. — Как это может произойти без тебя? Это немыслимо.
Ахмету понадобится поддержка Селима, чтобы пережить момент, одновременно радостный и пугающий. Церемония должна быть грандиозной. Лейла заказала белое постельное белье с голубой каймой, и Ахмет будет лежать, как принц. Для украшения покрывала она сама смастерила из ткани мышь и черепаху, символы ловкости и долголетия. В ожидании великого дня в сундуке хранилась его шелковая голубая туника с вышивкой, и подходящий к ней головной убор, и праздничная обувь… Этот знаменательный день разделят с ним пять мальчиков квартала. Она запланировала для детей спектакль, воздушные шары и сладости. Это важнейший этап для сына и честь для их семьи. И это невозможно устроить в отсутствие Селима. Гюльбахар-ханым никогда не простит такое дезертирство.
— Если нужно, мы приблизим дату, — заявил Селим, не представляя, какой дополнительный труд по организации этого события взваливает на жену.
Внезапно Лейла побледнела.
— Ты не можешь оставить меня одну с французами!
Он отвел взгляд.
— Это, конечно, не идеальная ситуация, но я не могу пропустить такую возможность. Падишах оказывает мне честь, отправляя во Францию. Ослушаться его — непростительное оскорбление.
— Селим, ты нас бросаешь! — продолжала она с отчаянно бьющимся сердцем, оскорбленная тем, что чувствует себя обделенной. — Как ты можешь оставить семью в такой момент, чтобы бежать за… я не знаю… какой погремушкой султана?
Она не понимала, откуда этот панический страх, но всегда доверяла интуиции, а отъезд Селима внушал недоброе предчувствие.
— Не будь глупой! — возразил он раздраженно. — Я сыграю важную роль! Ради будущего нашей страны. И я должен быть на высоте.
Он был горд собой. Он всегда страдал в тени своего великого отца, одного из самых уважаемых пашей Империи. Ее супруг сомневался в себе, в своих способностях, и Лейле приходилось порой льстить его самолюбию. В Порте родство не предоставляло никаких привилегий. Наследственная аристократия существовала лишь на Западе, а султаны предпочитали не давать повода представителям могущественных семей. Здесь учитывались только заслуги. Даже раб мог претендовать на самый высокий пост в государстве, если покажет, на что способен. Селим не откажется от возможности блеснуть в глазах принца, пусть супруга даже будет умолять на коленях. «Впрочем, разве мужчины когда-нибудь отказывались от чего-либо ради женщин?» — взбешенная, твердила она про себя. Женщины не имели настоящей власти над мужчинами за исключением периода беременности, потому что Пророк, да покоится Его душа с миром, поставил материнство превыше всего.
Лейла обессиленно села на диван.
— Послушай, не волнуйся… Почему ты так реагируешь? Пока меня не будет, дядюшка Мехмет сыграет роль главы семьи, — подытожил Селим.
— Он только спит и ест, — пробормотала она.
— Полноте, вы с матерью вполне способны управлять этим маленьким мирком так, чтобы он работал как часы! Капитан Гардель — здравомыслящий человек, который при необходимости вам поможет. Слава Богу, что мы оказались с ним под одной крышей. И тебе нужно только найти общий язык с его женой, чтобы получить некоторые привилегии.
Справившись с неприятной задачей рассказать об отъезде в Париж, Селим теперь мог строить планы насчет Франции. В глубине души он радовался тому, что на некоторое время избавится от гнетущей атмосферы Стамбула и от придворных интриг. Непокорные военные провоцировали волнения и сеяли беспокойство. Поговаривали, что со складов города исчезало оружие и боеприпасы. Месье Гардель даже признался, что в этом подозревали соучастников из самых высоких государственных инстанций. Определенно, командировка в Париж имела свои прелести.
Лейла слушала мужа лишь краем уха. Она сможет рассчитывать только на себя. Свекровь ничего не хотела знать о реальных событиях с тех пор, как в их доме появился неверный. Она упорно делала вид, будто ничего не происходит. Дядюшка Мехмет был скорее обузой, а Орхан, которого она очень любила, обычно доставлял только хлопоты.
— Итак, Али Ага, мы с тобой вдвоем поведем этом корабль, — прошептала она, обращаясь к евнуху, когда Селим ушел одеваться в соседнюю комнату.
Старик улыбнулся. Он не всегда одобрял поведение молодой хозяйки, но все же не мог не оценить ее красоту, милосердие по отношению к бедным, скромность и самоотверженность.
— Все будет хорошо, иншаллах[24], — заверил он, успокаивая ее.