Долгое время молодые люди молчали, просто радуясь встрече. Ничто их не торопило. Один из них вдыхал ароматный дым наргиле. Орхан выпил глоток воды, пригубил кофе.
— И что? Это было столь же ужасно, как ты себе представлял? — наконец спросил Селаль.
— Хуже.
— Как это?
— Франше д’Эспере был на белом коне.
Собравшиеся побледнели.
— Мне никогда не нравились французы, — возмутился Селаль с потемневшими от гнева глазами.
— Все европейцы друг друга стоят, — проворчал Орхан. — Они все шушукаются за нашей спиной, чтобы проглотить нас.
— Кажется, у вас живет французский офицер, — сказал кто-то из друзей.
— Капитан второго ранга Луи Гардель, — уточнил юноша, шаря по карманам в поисках янтарного мундштука. — Бедняга, впрочем, совсем не злой.
— Откуда ты знаешь? — продолжил парень, с интересом наблюдая за тем, как Орхан нырнул рукой за подкладку пальто.
— Он витает в облаках. Несколько вечеров подряд я за ним следил. Ему нравится якшаться со всяким сбродом. Он всегда ходит в один и тот же ресторан, садится за столик и не сводит глаз с одной «карашо»[28].
— Красивая? — сразу же поинтересовался Селаль.
Друзья совершенно не воспринимали этих строптивых русских.
— Потрясающая! Похоже, они лишь обмениваются взглядами. Вам бы понравилась. Даже тебе… Такому привередливому, как ты, Казим, — пошутил Орхан, поддразнивая приятеля.
Юноша в поношенном сюртуке улыбнулся.
— Я не привередлив, мой дорогой друг, но я не понимаю, почему вы считаете этих светловолосых дылд такими соблазнительными.
— По крайней мере, на этих девочек можно смотреть! Их можно даже пощупать… — воскликнул Селаль. — Мысль о том, что я увижу лицо своей жены лишь в день свадьбы, ужасает. Я не доверяю ни вкусу матери, ни вкусу свахи. Эта старая моль всегда меня ненавидела.
— Главное — иметь любящую жену и преданную детям мать, — поправил его нравоучительным тоном Казим.
— Вам не стыдно говорить о девушках, когда есть более важные вещи? — хрипло прошипел еще один юноша и надрывно закашлялся.
У него на щеке было родимое пятно, которое, по его мнению, по форме напоминало Анатолию. Правда, он был единственным, кому так казалось, но друзья не перечили, чтобы его не расстраивать.
— Гюркан, если тебе настолько плохо, лучше положи это, — заметил Орхан, указывая на наргиле. — Это очень вредно при твоей болезни.
— Отчего я действительно болен, так это, пожалуй, от присутствия иностранцев, которые только то и делают, что оскорбляют нас, — проворчал обладатель родинки. — Один из этих клоунов заявил мне, что турки ничего не смыслят в мире сделок: нам не хватает принципиальности, у нас нет чувства ответственности, и мы не способны принимать решения… Короче, беспечная натура приговаривает турок к жалкому прозябанию. Это невыносимо! Смотрите, меня успокаивает только это, — заключил он, вынимая из кармана револьвер.
Некоторое время все пребывали в ступоре. Трое товарищей ошеломленно рассматривали оружие.
— Что это? — прошептал Казим.
— А ты как думаешь? Немецкий «люгер», — с гордостью ответил Гюркан.
— Ты же знаешь, что нам запрещено носить оружие, — испуганно воскликнул Селаль. — Ты крайне рискуешь. Может дойти даже до расстрела.
Гюркан только пожал плечами.
— Где ты его раздобыл? — спросил Орхан.
— Там, где полно такого добра. И пулеметы, и карабины, и гранаты…
Взволнованный Орхан осмотрел зал, но посетители продолжали беседовать и играть в нарды. В углу, откинувшись на спинку дивана, спокойно сидел мужчина с пеной на лице — его брили. Молодой человек приложил не сразу взял себя в руки. Если в городе и было место, где они ничем не рисковали, то, очевидно, именно это кафе.
— Ладно, увидели, убери это! — приказал он другу.
Гюркан завернул револьвер в платок и тихо пояснил, что вчера вечером ограбили оружейный склад регулярных турецких войск, переданный союзникам. Похищенное оружие погрузили на рыбацкое судно и отправили к азиатскому берегу, откуда оно ушло в Анатолию. Юноша произнес слово «Анатолия» с явным уважением. Тотчас у всех присутствующих засверкали глаза. Пылкие студенты возлагали надежды на этот край, на просторы, созданные ветрами Малой Азии и обжигающим дыханием пустыни. Там, среди скалистых плато, сухих степей и руин забытых империй, еще раздавались оружейные залпы потомков туркменов, сельджуков, османов. Там еще сопротивлялись не желающие сдаваться полки и смелые мятежные командиры.