Этим лирическим отступлением хочу показать, что ради встречи со мной, пусть даже длительной, Лейла как бы небрежным взмахом руки отбрасывала прочь шанс (хоть малюсенький, но все равно шанс), устроить свою судьбу согласно народным традициям. Хотя, совести ради скажем, сколько она была на таких мероприятиях и до меня, и уже во время наших встреч, никакого шанса не подворачивалось, да и скорей всего не могло быть. Ортодоксальных мусульман отталкивало ее высшее образование, свободомыслие, слишком взрослый для невесты возраст; проведенные в одиночку на учебе годы заставляли подозрительно бурчать, шайтан его знает, чем она там занималась. Более-менее же окультуренных, которые сами уже получили высшее образование, пожили в больших городах, и воротили нос от пропахших навозом хозяйственных девушек из горных сел с неоконченным начальным образованием, и были бы рады взять в жены такую умную и под стать им девушку, отпугивала ее родня, а конкретно, даже не отец-неофит веры 90-х годов, а безусые бородатые братья, выросшие на исламистской риторике, проникшиеся самим радикальным фундаментализмом, работающие «вахтовым» методом на «Севере», и способные ради газавата нацепить пояс шахида хоть на себя, хоть на сестру или зятя.
Мы провели вместе 10 часов. Это не 10 лет, но тоже немало. Мне пришлось основательно залегендировать свое субботнее отсутствие дома с 10 до 20 часов. Принято писать – мы провели безумную ночь. Для нас это был безумный день. Насыщенный лаской и нежностью, страстью и обожанием, беседами и спорами, сосанием и лизанием. Я кончил три раза, она может и тридцать три, но это было совершенно не важно. Мы были в упоении от близости, пьяны от радости, веселы от неистовства. Если Бог или Аллах или иная высшая сила существует и притом прислушивается к словам людей, то новобрачным того дня суждены многие лета счастливой и здоровой жизни, ибо рефреном в наших беседах проходило – «как хорошо, что сегодня свадьба» подразумевая, что тем самым дали нам шанс подольше побыть вместе. Ерничали, конечно, тоже, предполагая, каким будет их первый секс, но тем самым добавляя очков в копилку их сексуальной жизни. Бесились тоже, затеяли шуточную борьбу на двуспальной кровати ее родителей, сбросили рядом стоящий поднос с напитками, хорошо, что ничего не разбилось, а только пролилось, и голая Лейла раком елозила половой тряпкой, одновременно пытаясь уворачиваться (правда, не очень активно) от моих шаловливых рук. Тут же всплыла тема шуточной песни про Новой Год, что-то вроде:
Как папа с тетей Томою
Боролись в детской комнате,
И папа тетю Тому поборол…
И когда в 20 часов ей позвонили и сказали, что выезжают, мы стали прощаться в прихожей. В большом зеркале от пола до потолка отразились я, солидный добродушный дяденька (DD) в костюме и галстуке, и приникшая к его плечу, еле достающая до этого его плеча маленькая, совершенно голая девочка, даже без тапочек. Я же говорил, что лицо Лейлы было взрослее тела, и без лица оставалось впечатление худенькой девочки-подростка с только формирующимся телом и грудью. Настрой у нас был самый веселый, мы отлично провели день, и в унисон пропели видоизмененную строку из вышеупомянутой песни:
Когда же снова будет Новый Год?
Когда же снова будет свадьба у Ибрагимбыковых?
…А третий эпизод, совсем не сексуальный, и понимаю, что меня будут за него ругать, и долго припоминать, как пресловутые 5 рублей на автобус, но уговор дороже денег, откровенностью делятся не только сексуального характера, и человеку надо выговориться, сознаться в собственном бессилии или малодушии, и ему уже от этого станет легче. Короче, суть в следующем.
Звонит мне как-то Лейла, говорит:
- Я дома, одна, свободна примерно полтора часа. Приедешь?
- Конечно, приеду. Выхожу, сажусь в машину и еду. Жди.