Объяснений этой просьбе никто не ждал, поэтому Сергей умолк, решительно сжав губы.
— Почему бы нет, — Кретов равнодушно пожал плечами.
— А я попросил бы вас, молодой человек, — сказал Эскулап, — проехать завтра со мной в Клинику 15. Там посмотрим, что можно сделать с вашей психикой, проведем всевозможные анализы, а там видно будет. Может и удастся восстановить кое-какие обрывки воспоминаний. Кстати, вы действительно ничего не помните?
Взгляд Эскулапа сверкнул из-под бровей.
Отрицательно мотнув головой, на неизмеримо короткое мгновение Кретов встретился глазами с Боковым. В такие секунды надобность в телепатии отпадает. Чтобы понять мысли того, кто един с тобой в чувствах не нужны паранормальные способности.
— Я помню. Лэйла-стероид. Я сказал тебе эти слова там, в больнице.
— Тс-с-с. Молчи. Это зверье окончательно отбило у меня охоту играть открыто. Лэйла-стероид. Я запомню. Эти слова принадлежат только нам с тобой.
— Союз?
— Союз!
— Нет, — удрученно проговорил Макс. — Больше я ничего не помню.
— Ну и ладушки, — майор хлопнул в ладоши. — Что до меня, так я навещу кое-кого.
Эскулап приподнял бровь.
— Есть у меня тут банкир собственный, — невинно сказал Скал. — Похоже, предстоят расходы. И потом, Михаил Язепович Барток меня прямо-таки огорошил своей экспертной оценкой. Надо потребовать объяснений.
— На все про все у нас один день, — серьезно сказал Эскулап, начиная собирать бокалы. — Медлить нельзя, но и подготовиться абы как тоже не рекомендуется.
Старик приподнял очки и устало потер переносицу, прежде чем добавить:
— Все мы помним, что случилось, когда в прошлый раз поймали агента “Капеллы”.
Она не услышала, как подошли двое и сели с боков. Проныра узнавала о присутствии себе подобных по запаху, но сейчас хлебный дух затмил все.
— Здорово, Проныра, — проворчали справа и вслед за этим невидимый в наступившей темноте собеседник громко высморкался. — Чую я, что тебе сегодня повезло.
Пока этот заговаривал зубы, рука его приятеля вцепилась в сумку бомжихи. Торопливо проглотив еще не разжеванный кусок, Проныра тоскливо заныла:
— Нету там ничего. Все, что собрала, вот на хлеб хватило.
— Ага, так значит, — левый собеседник сочувственно засопел, после чего уже не стесняясь рванул к себе сумку так, что бомжиха опрокинулась на чье-то костлявое плечо. — А можа поишшем? Можа ты попросту поделиться не желаишь?
— Да нет там! — взвизгнула Проныра, хлестнув шурующую в темном нутре сумки руку. От этого движения излохмаченный рукав поднялся вверх и вспыхнувший фонарь предательски полыхнул на золотом браслете.
Моментально в руке сидевшего справа блеснул нож. Скрюченные от жадности пальцы потянулись к часикам.
— А говоришь денек неудачный был, — с наигранным удивлением сказал хозяин ножа. — Если уж это неудача…
Шею поскуливающей Проныры рванули в другую сторону.
— Говори, падла, где побрякушку добыла? Можа и нам в те хлебосольные края наведаться?
— Нашла, — взвыла бомжиха. Ее перекосило от страха, когда острие приблизилось к глазам. — Девка в подворотне валялась. Захолодевшая уже. Вот я с нее браслетик и сняла…
— И все?
— Ну… ну… перчатки вот еще… кожаные и не греют… совсем.
Проныра перевела дух. Справа засмеялись и убрали нож.
— Дак ведь в милицию надо сообщить, — строго сказал левый. — Мы ведь граждоне добропорядочные, нам закон уважать надо и непременно докладать обо всяких правонарушениях. Особливо тяжких… Ну да это успеется… Браслетик как, сама отдашь али с отрезанной грабки снять?
Залившись слезами, Проныра стащила с руки часики.
— Вот и ладно, вот и хорошо, — пропыхтели слева. — Обмоем удачу, как водится.
В руку бомжихи сунули бутылку с мутной беловатой жидкостью.
— Первостатейный самопляс. Такой только батька мой покойный, земля ему пухом, да я могли гнать.
Проныра припала ртом к бутылке. После нескольких глотков она тщательно прикрыла грязное лицо, оставив только сузившиеся глазки поблескивать из свалявшейся шерсти платка.
Дверь дома, напротив которого сидела троица, тихо скрипнула. Здоровяк, сидевший за рулем неопознаваемой машины, повел головой и потянулся, как человек, которому уже чертовски надоело дожидаться неизвестно чего.
Проныра угрюмо взглянула на Бокова, шагнувшего на улицу. Сергей скривил рот, когда несколько скатившихся с крыши капель попали на голову, пройдя сквозь короткие жесткие волосы. Вслед за ним показался майор, что-то неразборчиво проговоривший, наклоняясь к ботинку. Затем Скал принялся завязывать шнурок, а слегка скошенная на правый бок дверь открылась и закрылась еще раз.