Ученый сходил к окну, где в нескольких стаканах обитали заросшие зелеными перьями луковицы и надергал около дюжины сочных стеблей. Захватив по дороге соль, он вернулся к столу, где изголодавшийся опер уже счищал кожуру с огромной картофелины. Засунув ноги в сухие носки, найденные хозяином в допотопном сундуке, Боков ощутил блаженное чувство покоя, поднявшееся от медленно согревающихся ног по всему телу.
— Жалко спиртное вышло, — хмуро проговорил Володин, сильными движениями отрезая горбушку от внушительного каравая. — Сейчас бы милое дело…
— Что это у вас? — послышался голос майора.
Боков проглотил пахнувший луком кусок и посмотрел на Скала, стоявшего перед лампадкой в углу.
— Я думал, что рядом с лампадкой обязательно должна быть икона.
— А это и есть икона, — отрезал Володин, щедро посыпая белую рассыпчатую половинку солью. — Только дохристианская. Мне как человеку, воспитанному при атеизме, трудновато было сразу же переметнуться в противоположный лагерь. Ну а прежняя вера в неверие рухнула, — он тяжело засопел. — Жить в обломках как-то неприятно, вот я и водрузил на стену то, что проверено временем.
— Я никогда не видел такого символа, — задумчиво пробормотал майор. — И даже не слышал о нем.
Заинтересованный Боков вышел из-за стола. Подойдя к майору, он протянул ему картофелину и перышко лука. Ни слова ни говоря, Скал стянул шарф и вонзил зубы в мягкую рыхлую теплоту.
Тем временем Боков удивленно хмыкнул, глядя на тщательно нарисованную спираль. Вернее, даже не нарисованную, а вырезанную в дереве. Повинуясь какому-то безотчетному чувству, опер протянул руку и коснулся пальцами центра спирали.
— Древнейший на Земле символ. Спирали находили в местах культовых сооружений еще первобытных людей. — пояснил Володин, неторопливо двигая челюстями. — Что он символизировал? Время, вечность, движение, путь… Предположений много, но достоверно уже никогда не узнать.
— Я слышал, что это был популярный символ у индейцев, — сказал Боков, отходя от стены.
Ученый еле заметно улыбнулся и пожал плечами.
— Это вы Стивена Кинга начитались. Повторяю, спираль, древнейший символ, общемировое достояние, так сказать. Его использовали очень часто. Самый интересный вопрос лично для меня не в том, что означает конкретно эта спираль, а в том, как вообще она оказалась в этой Богом забытой деревне. Будь я еще ученым, то постарался бы что-нибудь разузнать, но интереса и, так сказать, исследовательского зуда уже нет.
Скал молча жевал, не отрывая глаз от “иконы”. Боков почесал нос и вернулся за стол.
Володин приподнялся и зажег большую керосиновую лампу. Мягкий свет неожиданно преобразил черты ученого. Глубокие тени пролегли под его глазами, а морщины еще более резко проступили на лбу и щеках. Трепещущий огонек в секунду вновь превратил пожилого человека в ветхого старика.
Немного посидев в молчании, Володин вдруг обратился к майору:
— Если вам не трудно, — сказал он. — Вон там в углу стоит еще одна лампа. Зажгите ее и поставьте на подоконник.
— К чему это?
Мгновенно в глазах ученого промелькнул странный холодок. Боков уже во второй раз заметил, как не соответствует выражение глаз Володина всем его жестам, тону и поведению. Размышлять над этим следователю почему-то было лень.
— Старинный обычай, — устало выговорил ученый в ответ на вопрос Скала. — Здесь все с наступлением ночи зажигают две лампы. Одну для себя, другую для тех, кто, может быть, сейчас блуждает в темноте.
Немного повозившись, Скал зажег лампу и водрузил ее на подоконник.
Спецназовцы расположились с таким же комфортом, как и следователь с майором. Ни один домишко не мог вместить одновременно всех. Да и держаться всем вместе показалось глупым. За время утреннего похода по окрестностям, прозвучало немало нелестных слов как по адресу начальства, пославшего их во всеоружии в какое-то Богом забытое место, так и по адресу Бокова, неизвестно для чего вытребовавшего себе такой эскорт. Итог всем ругательствам подвел самый опытный из всех спецов.
— Спокойно, мужики, — бодро произнес он. — Рассматриваем это задание как внеочередной отпуск. Не Канары, конечно, но на безрыбье и Урал — Ялта.
После этих слов все утихомирились и разбрелись по хатам.
Успокоившему всех спецу, носившего кличку Нова, неизвестно кем и главное почему данную, досталась изба того самого любопытного деда, заговорившего с Боковым и Скалом от имени всех оставшихся жителей.
Заполучив себе нового слушателя, который весьма добродушно и охотно поддерживал болтовню старика из-за того, что у него самого был отец примерно того же возраста, местный житель, как это говорится: “оттянулся по полной”.