— "Гуччи", унисекс, — хмыкнула Нилина. — Самая дорогая модель. Богатые родители или богатый папик. Все-таки скорее первое. В облике и поведении чувствуется привычка к роскоши.
— Что делаем? — улыбнулся Смирнов, поднося руку Леночки к губам.
— Пусть похавает напоследок, — пожал плечами Скалин. — Как всегда. Да и так быстро отрывать его от такой дамы… мы же не звери.
— И сытого-пьяного брать легче, — Леночка стрельнула глазами в Володю.
— Извращенка, — пробормотал тот.
Объект тем временем отодвинул стул, помогая даме сесть, причем сделал это настолько неуклюже, что едва не придавил спутницу. Метрдотель разместил их там, где и нужно было, за два столика до компании Скалина. Едва слегка покрасневший объект уселся напротив несколько вымученно улыбнувшейся блондинки, вернулся официант с горящей "Альгидой".
— Кто она — неизвестно, но не из его окружения, — быстро прошептал он, водружая блюдо на стол. — Случайное знакомство, причем по его иннициативе.
— Разделяй и властвуй, — сказал Скалин.
— Понял.
Степа Разин. Так звали этого толкового, хоть и не опытного официанта, приставленного к группе Скалина с легкой руки их куратора в ФСБ, полковника Кадышева.
— Родители были или отчаянные юмористы или идиоты. Прибыл по рекомендации из Рязани, а у них там как известно и грибы с глазами, может у таких двух грибов он и уродился, кто знает, — сказал полковник, тот самый Мефистофель, которому Скалин продал не только свою душу, но и души Смирнова и Нилиной. Три души, по цене одной, как с мрачным юмором думал Евгений, после окончания разговора в Юрмальском кафе.
Они сидели тогда в тени двух роскошных сосен, крепко вкопавшихся в песок чертовски много лет назад. «Чертовски» — вообще было ключевым словом тогдашнего разговора.
— Та работа, что я вам сейчас предлагаю, — тенорок Кадышева звучал чертовски уютно и чертовски убедительно, — как раз и называется спасение утопающего. Говорю прямо и без экивоков. Дела у вашего детективного агентства аховские. Кредит вернуть собственными силами вы не можете и достаточно крупных контрактов не предвидится. Соглашайтесь, и будете заниматься все тем же любимым делом, просто у вас появится постоянный клиент, который обеспечит вам верный кусок хлеба с маслом, а значит и уверенность в будущем.
Скалин полемизировал только с близкими друзьями. С такими вот малознакомыми типами он предпочитал выслушать аргументы, а потом молча над ними поразмыслить, прежде чем дать ответ.
— Групп, подобных вашей, если таковая случится, — тонкие губы Кадышева на мгновение приоткрыли безукоризненно ровные и белые зубы, — не так уж много. Мы называем их «сталкерами». Об их сотрудничестве с госорганами знает только один человек — куратор. Даже мой непосредственный начальник, — полковник ткнул куда-то в небо, полным значительности жестом, — будет знать только о вашем существовании, да ваш порядковый номер, вот и все.
— И что же мы будем делать? — Скалин толкнул разговор на нужные рельсы, так как вагон покатился не туда.
Кадышев откинулся на спинку стула и несколько секунд помолчал, словно обдумывая ответ. Внезапно Скалин заметил, что при абсолютной прозрачности стекол полковничьих очков, за ними совершенно невозможно рассмотреть его глаз.
— Будете делать то, — тихо сказал Кадышев, — в чем категорически не должно быть замешано государство.
— Скалин, очнись, — шепнул Володя Смирнов, суя ему в руку десертную ложечку. — Пожуй хоть для вида, старик, я тебя не узнаю.
Спохватившись, Скалин зачерпнул «Альгиды» и молча прислушался к ощущению прохлады на языке. Этот нехитрый прием, секундное, полное сосредоточение на каком-либо физическом ощущении, позволял привести в порядок мысли.
Пять секунд спустя, бывший солдат спецназа, а ныне частный детектив и «сталкер» Евгений Скалин, с легкостью извлек из памяти строчки из письма Кадышева (перед прочтением съесть), переданного из рук в руки.
Кожухов Сергей Николаевич или Краб, как его именовали агенты Британской разведслужбы. Сын известного в прошлом дипломата, внезапно ощутил потребность в крупных финансовых средствах. Папа умер, а сынок, устроенный стараниями покойного в МИД, за год передал англичанам в обмен на криптовалюту столько секретной информации, сколько другие ренегаты передают за несколько лет. Отчасти именно благодаря этому темпу Кожухова вычислили, повели и вот теперь загнали в угол.
Сейчас у него в кармане наверняка уже лежит паспорт на чужое имя и билет, в какой-нибудь отдаленный уголок земного шара, где его уже поджидает пластический хирург, который и превратит господина Кожухова в мистера Джонсона, мистера Твистера или что у него там будет за имя в его новых документах.