Ледяная струя из-под крана, хлынувшая на пылающий затылок, слегка приглушила пинки, обрушивающиеся на мозг. Степа почти повис на борту ванны, предаваясь мечтам о холодной бутылке пива.
— Эк тебя перекорежило, — произнес за спиной странно знакомый хрипловатый голос. — А я-то уж думал пал Степан Разин в неравном бою с зеленым змием.
Степа недоверчиво взглянул через плечо, поежившись, когда тонкая струйка стекла с волос и поползла по спине. На пороге ванной стоял человек в темно-синем пальто с такого же цвета платком, закрывавшем лицо до глаз. Разин узнал и голос, и фигуру, однако еще долго он не произнес ни слова. Соображалось сейчас не ахти как, да и зачем было этому человеку приходить к проштрафившемуся сотруднику.
— Скалин, — выдавил он после длительной паузы, — ты здесь зачем? Меня уволили…
«И не твоими ли заботами, а? Решил свалить на меня провал операции, а сам…»
— Да и меня вот хотели, — из-под платка послышался смешок, — уволить, скажем так.
— Только хотели?
— Так я ж не дался. Жить хочется даже таким уродам как я.
Скалин засмеялся каким-то чужим и злым смехом, в котором не было и грамма юмора. Даже злого.
Степа очухался уже до такой степени, что смысл сказанного дошел до него почти мгновенно. Разин провел ладонью по пересохшим губам.
— За что же? — тихо спросил он, — И кто? Я… не понимаю. Это же… Времена же не те…
— Хватит блистать красноречием. "За что", меня не волнует, а вот «кто» и я не прочь выяснить, Скалин засунул руки в карман пальто, вынул мобильник и бросил его Степе.
— Тот кретин, что пришел за мной, умер слишком рано. Поторопился я… Но кое-какая информация есть.
Степа уставился на фотографию. Его бедный отравленный алкоголем желудок глухо заворчал, едва Разин увидел посиневшее лицо с выпученными глазами и вывалившимся языком.
— Долго он у меня в руках трепыхался, пока не подох, — равнодушно сказал Скалин.
— Галанин Пашка, — отводя глаза от снимка растерянно сказал Степа. — Тоже из сталкеров.
— Из сталкеров, — Скалин задумчиво поморгал. — Ну раз из сталкеров, то… Если собака нагадила, все претензии к хозяину. Кадышеву придется ответить на пару вопросов. Хочешь поприсутствовать при этом?
Степа молча посмотрел на стоявшую в дверях фигуру. Некогда голубые, а теперь налившиеся густой синевой и в паутине красных жилок глаза Скалина сверлили Разина. Во время этой паузы Степа с трудом подавлял в себе желание убежать отсюда подальше. Лицо на фотографии молча твердило, что бегство будет самым лучшим решением. И почти в тот же миг Разин понял, почему.
Прежний Скалин никогда не убил бы человека вот так. Степа представил себе пальцы всегда спокойного и в общем-то добродушного сталкера, сжимающие горло живого существа с безумной силой. Выдавливающие жизнь каплю за каплей, а затем равнодушно нажимающие на значок камеры в телефоне. Со Скалиным что-то случилось. И это что-то Разину решительно не нравилось.
— Скалин, зачем ты так, — вырвалось у Степы, помимо воли снова взглянувшего на почти раздавленную шею Галанина. — Самооборона и все такое, но это… это…
— Скалин, говоришь? — сталкер засмеялся шипящим смехом и ухватился за скрывающий лицо платок. — Нет, Степа. Я даже не знаю, о ком ты.
Платок слетел на пол. Разин отшатнулся, зажмурив глаза и с трудом подавив крик.
— Скал, — донеслось до него. — Скалина сожгли, приятель. Добро пожаловать в комикс. Теперь можете звать меня майор Скал.
Тут Степин желудок перестал сдерживаться и снова заставил хозяина перегнуться через борт ванны.
— Плохое имя, что ли? Скал же по-английски «череп»? У урода и имя уродское должно быть, в целях гармонии, — пробормотал майор, возвращая платок на место. — Кстати Крабу наверняка бы понравилось.
Темнота накрыла город уже два часа назад. Полковник Кадышев направлялся домой. Служебная машина разбрызгивала лужи, не обращая внимания на случайно облитых грязью прохожих, непредусмотрительно оказавшихся поблизости от края дороги. «Грязный босс» еще не знал, что Павла Галанина недавно отвезли в морг. Ему вообще не хотелось больше ничего знать об этом деле. Государственная машина распорядилась своим правом на жизнь Е. В. Скалина и больше здесь не о чем было говорить. У каждого из нас есть всевозможные права, лимитированные кем-то, у кого их больше. У Кадышева, например, тоже было одно право, которое ему очень нравилось. Право жить за городом, где воздух еще не так загажен, как в центре. Поскольку пост полковник занимал не самый высокий, можно было не стеснятся. Будь он президентом или премьер-министром, тогда другое дело. Приходилось бы жить там же где народ и дышать тем же воздухом из чисто политических соображений. Совсем скоро простые граждане поймут, что в наш загазованный век престижно жить как раз таки не в центре, а на окраине. Именно там пока можно подышать в свое удовольствие. Если к моменту такого прозрения, все власть предержащие окажутся за городом, поднимется несусветный хайп в стиле: «Мы тут задыхаемся, а они…».