«И это я — сумасшедшая?»
— Да я то что, — Карина развела руками. — Вот ты — псих так псих. Еще в кафе я ощутила два потока эмоций, исходящих от одного человека, — она протянула руку и похлопала ладонью по голове Илоны. — Вас ведь две там внутри.
Непроизвольным движением девушка стряхнула ладонь с волос. Гарпия зашипела. Ее рука взметнулась вверх неуловимым для глаза движением. Зайцева ойкнула и отдернула ушибленную руку.
— Черт, — с нервным смешком произнесла Карина. — Рефлексы что надо. Как-то не похоже на Илону Ленс, тебе не кажется?
Илона молчала. Зайцева сказала то, мысли о чем Илона гнала изо всех сил. Это объясняло все. Пропавшие из памяти годы. Необъяснимые вспышки ярости по утрам. Страшные сны… И этот чертов голос в глубине головы, который постоянно приходит словно извне, но вместе с тем… постоянно рядом и когда он звучит, нет никаких сомнений, что разговариваешь и сам с собой и будто бы с кем-то другим.
— У меня раздвоение личности, — произнесла она вслух. — У меня раздвоение…
Карина сложила губки бантиком и мелко-мелко зааплодировала.
— Шизофрения, милая моя. Тут уж ничего не поделаешь.
В голове Илоны вспыхнул огонь.
— Заткнись! — рявкнула она, сжимая кулаки. — Заткнись, стерва, или я…
Страшным усилием воли Илоне удалось подавить растущий гнев. Через минуту стиснутые пальцы разжались, а лицо приобрело растерянное выражение.
— Я не хотела так говорить, — проводя руками по взмокшему лбу прошептала она. — Я не хотела этого… — Илона вскинула глаза на закусившую кончик языка Карину.
— Хотела, родная, хотела, — Зайцева криво усмехнулась. — В том то все и дело. И Илона Ленс, и твое альтер эго, оба этого хотели, однако Ленс на это не способна, но хочется. А вот для того, чтобы удовлетворить скрытые желания и существует второе "я".
— Не пичкай меня тем, что я давно знаю еще и из наших заседаний КИВИ. Мы интересовались деперсонализацией. Лучше скажи, зачем я здесь?
— Ну-у-у, родная, — протянула Карина. — Такую мелкую сошку как я не посвящают в тайны мадридского двора. Одно можно сказать…
В это время из-за головы Зайцевой пробился солнечный луч и на мгновение ослепил Илону.
— Если уж ты попала сюда, обратной дороги нет. Станешь такой же как я телкой в государственном стойле.
— Тогда в поезде я ехала на конгресс по изучению паранормальных способностей. В этом причина?
Карина кивнула.
— Не знаю, куда ты там при жизни ехала, но теперь, повторяю, ты на конечной станции.
— Что значит «при жизни»?
— Официально то ты мертва, «Никиту», что ли не смотрела? — охотно пояснила Зайцева. — И я думаю хозяева этого заведения вряд ли кинутся разубеждать в этом мир. Твой экстрасенсорный потенциал слишком велик, чтобы просто взять и отпустить тебя на волю.
Илона прижала руку к разболевшейся ране на плече. В желудке завязался тугой узел.
— И что же со мной будет? — пытаясь подавить приступ тошноты спросила она. — Что будет дальше?
— С кем? — задала контрвопрос Карина. — Когда спрашиваешь о себе, нужно теперь уточнять о ком из вас двоих идет речь.
Посмотрев в лицо Илоны, Карина покачала головой.
— Ну ладно, объясню, — сменила она гнев на милость. — Видишь ли, необычные способности или, как у нас его называют, потенциал, есть у вас обеих. Но вот активно использует его только одна твоя часть. Вот именно для нее и подберут подходящую работу, нужную государству.
Зайцева вытянулась и отдала честь.
Илона сузила глаза. Внутри вновь начал расти гнев, вызванный тем, что где-то и кто-то уже все решил насчет некоей Илоны Ленс. На сей раз уставшая она не стала сдерживать ярость и она начала пульсировать постепенно нагревающейся волной.
— И что же это будет за работа? — медленно произнесла Илона, непроизвольно откатываясь подальше от подоконника.
— О, вот это уже вопрос по моей части.
Карина соскочила на пол и медленно подошла к инвалидной коляске, протягивая руки.
— В некотором роде это будет зависеть от меня.
С этими словами она наклонилась к лицу Илоны и стала обнюхивать его, рывками передвигая сопящий нос. Илона яростно взвизгнула и попыталась оттолкнуть Карину. Зайцева осталась недвижима. Вместо этого коляска Илоны покатилась назад и сильно ударилась о стену. Сильная боль пронзила раны. Вопль муки и ярости сорвался с губ девушки.