Криана засунула руку в карман, вытащив наружу длинный блестящий предмет, через мгновение полетевший в лицо Илоне. Когда та секунду спустя открыла глаза, то обнаружила, что держит в руке тяжелый армейский нож. Зазубренное лезвие находилось в нескольких сантиметрах от глаз. Ладонь Илоны крепко сжимала облегченную рукоятку.
«Стерва метнула в меня нож, — подумала Гарпия, вырываясь из глубин подсознания. — Хамство, чистой воды.»
— Если дело в генетике, — спокойно сказала Карина высовывая длинный розовый язык, доставший до кончика носа, — то ты станешь племенной телкой. Тебе будут подбирать пару, или осеменять…
Рука подкинула нож. Длинное лезвие привычным движением легло в ладонь. Сознание потухло.
Зайцева удивленно посмотрела на рукоятку, торчащую ровно посередине грудной клетки. Словно не веря своим глазам, она медленно подняла руку и коснулась пальцами растущего красного пятна. В голове что-то мелодично зазвенело и лопнуло. В ту же секунду, словно боясь передумать и, не произнеся ни звука, Карина резко выдернула нож. Затем перевела взгляд на лежащую в кресле Илону. Девушка была без сознания.
— Как бы там ни было, — с непонятным облегчением в голосе сказала Карина и засмеялась, тяжело и шумно втягивая воздух. Кровь полилась с губ и закапала на пол, — хоть что-то полезное для меня ты сделала… Вы еще… позавидуете мне.
Несколько мужских рук подхватили ее. Последнее, что она услышала, был голос Горского, истерично звавшего на помощь. Последнее, что Карина ощутила, был запах Васькиного лосьона. Последнее, что она сказала:
— Мечты сбываются, черт побери.
Скал, сидевший в одном из подсобных помещений Клиники 15 стащил с головы наушники и несколько минут сидел без движения.
— Однако, — задумчиво произнес он, потирая лоб. — Что-то слишком много одноклассников на отдельно взятый квадратный метр площади. Незапланированная встреча выпускников? Причем с праздничным убийством в программе мероприятия. Не хватает только накрытого стола и водки мало, а в общем и целом… забавно.
Скал коснулся кнопки миниатюрного передатчика, сигнал которого расплавил микрофон, прилепленный к пиджаку Горского. Когда сегодня молодой врач снимет пиджак, он, возможно и обнаружит небольшое пятно растаявшей пластмассы на подкладке, но скорее всего нет. На это счет майор не волновался.
— Раздвоение личности, — тихо пробормотал он. — Интересно, какая из двух телок понадобится государству? Все, все, никакого любопытства, а то тут ребята, судя по всему, серьезные, могут и личико попортить.
Скал беззвучно рассмеялся. Он собрал все приборы, уложил их в дипломат и осторожно открыл дверь подсобки. В коридоре было тихо и безлюдно. Майор скользнул к черному ходу, выходившему в тихий дворик. Скал быстрым шагом пересек его и вышел на улицу, в конце которой стоял его автомобиль.
Он не видел фигуру главврача, стоявшего за большим зеркальным окном на втором этаже и внимательно смотревшим вниз. Как только майор скрылся с глаз, Эскулап, нахмурившись прошел в свой кабинет, не отвечая Алине Михайловне, что-то спросившей у него. Закрыв за собой дверь, главврач поднял трубку телефона прямой связи и через несколько секунд ожидания медленно произнес:
— Генерала Сомова, пожалуйста.
3
Из забытого:
— Агент Немезис! Хорошенько запомните это лицо. Сегодня в течение часа будете тренировать лицевые мускулы. Методика вам уже знакома. Однако на сей раз постарайтесь не халтурить. Сходство должно быть таким, чтобы мама этого парня не задумываясь назвала вас сынком. Смотрите мне в глаза. Лицо — это глина. Воля — это скульптор. Разум — это творец. Мне нужно лицо Рудольфа Майера. Начинайте творить.
Ничто так не радует, как появившийся вовремя поезд. И ничто так не раздражает, как мелодичный перезвон, вслед за которым из динамика, голосом специально отобранной женской особи с наиболее противным тембром вам сообщают, что предстоит провести в ожидании еще пару часов. Причем наиболее недовольны опозданием "железного коня" как раз таки те пассажиры, которые решили сесть в вагон впервые. В принципе, это понятно, поскольку люди, часто пользующиеся услугами поездов, знают, насколько это капризный вид транспорта. Они смирились, они подчинились вокзалу, который возвысился над ними бетонным символом своей, совершенно особой власти, никем не установленной, а потому незыблемой.
Виталий Рекрут, высокий светловолосый парень с грубовато-аристократическими чертами лица, предпочитал самолет и автомобиль. Железнодорожный вокзал нравился ему исключительно из-за удивительного запаха рельсов и шпал. Дух путешествий, дальних стран и почти забытой детской романтики особенно силен именно здесь. Подобные ощущения может навеять еще только море, но Рекрута укачивало даже на каруселях. Да и вообще он не любил воду.