— Это я. И простите, что так рявкнул, это…
— Я звоню по поводу фотографий в прошлом номере.
Дима не поверил своим ушам. Запахло продолжением материала. И первого, и второго, еще не опубликованного. В такие минуты Молохов мог дать руку на отсечение, что вскоре ему придется снова садиться за статью и почти никогда чутье его не подводило.
Поскольку журналист не откликался, надтреснутый голос вновь начал резать слух.
— Я… кое-что знаю об этом деле, — собеседник хрипло закашлялся, и Молохов слегка отодвинул голову от трубки, словно некие болезнетворные микробы могли проползти к нему по телефонному проводу. — Если вас это интересует, то можем встретиться и поговорить.
— Когда и где?
Это называлось взять быка за рога.
Старик вдруг замолчал. Он молчал так долго, что Молохов уже подумывал было прервать связь. Однако позвонивший ожил как раз в тот момент, когда палец Димы уже коснулся кнопки отбоя.
— Я сам вас найду, — голос неожиданно приобрел силу и резкость. — Скоро.
Тут же понеслись гудки. Молохов рассеяно повертел в руках трубку. Потом зачем-то снова поднес ее к уху. Мама оторвал взгляд от монитора.
— Ну как, — спросил он. — Очередной охотник за бесплатной славой? Или любитель сказок?
— Не знаю, не знаю, — задумчиво произнес нахмурившийся Молохов. — Все может быть… Не исключено что опять лапшу на уши вешать будут.
В конце концов это не важно.
Сбросив непонятное оцепенение, Дима вылез из-за стола и потянулся, глядя в редакционное окно на плавающие в воздухе белоснежные перья.
— Знаешь, Мама, — сказал Молохов голосом заправского бодрячка. — Пойду ка я немного загажу организм некачественной кухней нашего кафе. Что-то голодный желудок начинает песни петь.
— Валяй, — равнодушно кивнул редактор, снова переводя взгляд на компьютерную картинку. — Только писанину свою распечатай и дай мне на съедение.
Молохов с трудом, но решительно запихал бумагу обратно под стол.
— Писанину ты мою получишь, — роясь по карманам в поисках кошелька пробормотал он. — Только немного позже. Я ее сейчас распечатаю, но тебе не дам. Надо… кое-что подбить.
— Угу, — буркнул Мама, едва ли слыша, что сказал Дима. Немолодой уже редактор недавно пристрастился к компьютерным играм и теперь, как и в любое свободное от работы время крушил монстров из очередной стрелялки.
Слушая визжание старого раздолбанного принтера, Молохов внезапно вспомнил, что же ему не понравилось в разговоре со звонившим стариком. Вернее в некоем странном звуке, явственно расслышанном за время той паузы в разговоре. На сей раз избавление от назойливой мысли о чем-то важном и упущенном, облегчения не принесло. Скорее наоборот.
Звук был очень похож на…
— А Бомж, наверное, прав, — тихо бормотнул Молохов себе под нос. — Дело кажется точно паршивое. Иначе с чего бы кто-то решил прослушивать наш телефон… Или у меня уже паранойя.
«Нет, ерунда. Мелковаты мы для таких трюков. Воображение разыгралось.»
С этой успокаивающей мыслью, Дима сложил отпечатанные листы в папку и вышел.
Ощутив недостаток денежных средств, Скал поступил неоригинально и начал, как и любой человек в подобной ситуации, размышлять. После весьма недолгих раздумий, майор пришел к выводу, что если и отправляться за деньгами, то уж не к кому-нибудь, а к самому богатому человеку планеты.
Скал вытащил записную книжку и отыскал в куче безликих адресов именно тот, что нужно. Оказалось, что необходимый богатей живет не так уж и далеко от нового обиталища майора. Скал удовлетворенно хмыкнул, надел пальто, замотал лицо шарфом и впервые за много дней вышел на улицу днем.
Через пять минут грязно-желтое такси скрипнуло тормозами перед многоэтажкой периода застоя, которая была построена настолько искусно, что создавала у каждого глядящего на нее прохожего странное чувство. Всем почему-то казалось, что советский небоскреб несколько клонится на бок. Местные жители за это прозвали дом «пизанкой». Некоторые несознательные граждане звали его и похуже. Частник принял купюру и умчался, ломая хрупкий еще лед на лужах. Скал поднял голову, пытаясь отыскать нужные ему окна. После этого он, не торопясь, зашагал к подъезду.
Самый богатый человек планеты жил в 236 квартире «пизанки», носил имя Семен и занимался электронным воровством. Помимо всего прочего. Поскольку однажды, просто для прикола он открыл себе счет в одном из Цюрихских банков на 1000 000 000 000 долларов. И хотя счет был ликвидирован до того, как об этом узнало руководство банка, майор по праву считал хакера богатейшим человеком планеты. Все это Семен, требовавший, чтобы все его называли Сван, проделал с помощью вполне обычного персонального компьютера, подаренного ему на день рождения состоятельными предками. Сван не пользовался в хакерских кругах огромным авторитетом несмотря на то, что написанные им программы спокойно взламывали самые совершенные из существующих на сегодняшний день системы защиты. Просто о существовании Свана не знали даже хакеры. Вернее, они знали, что такой человек существует, но найти его не могли. Следы своего пребывания в чужих машинах Семен заметал не менее искусно, чем проникал в них.