— Я знаю, — Генка по голосу почувствовал, что собеседник улыбается. — Я просто так спросил, на всякий случай… Негативы где? И, кстати, у нас цифровая эра, если что.
— Сжег, — совершенно честно ответил Бомж, нервно облизав губы. — Честное слово. Не нравилось мне все это.
— Верю, — сочувственно вздохнул Скал, садясь прямо. — Мне самому все это не нравится… Значит так, поедешь с нами к твоему приятелю, Молохову.
— Зачем? — страх вновь заметался где-то в районе желудка. — Мы же… Я же… ничего.
Качки вернулись.
— Как тебе наша тачка? — добродушно спросил Скал, приказав шоферу выезжать из гаража.
Осеннее солнце ярко ударило в салон. На мгновение в зеркале заднего вида Генка рассмотрел лицо майора. Сердце Бомжа дернулось и провалилось куда-то вниз.
— Молчишь? Тогда я скажу. Тачка — говно. Но я, пожалуй, не буду обижаться на ее хозяина, он и так пошел на уступки… Так вот, чтобы окончательно тебя успокоить. Ты мне не нужен. Просто поможешь убедить своего приятеля, чтобы не трепыхался и делал, что скажут. Поможешь, а?
— Я… убеж… помогу.
— Не сомневаюсь, — холодно проронил Скал.
Все это время, пока длился неприятный разговор, вопреки видимости, Бомж не растерялся. Он лепетал какие-то слова, тем временем аккуратно нащупывая пистолет за поясом. Эту игрушку он купил год назад, просто для стрельбы по банкам и весь этот год в свободное время дырявил эти самые банки в немыслимых количествах. Причем стрелял не просто так, а предварительно стараясь выхватить и направить на мишень ствол с максимальной скоростью. Злость попавшего в капкан зверя требовала выхода, но все еще буксовала, спотыкаясь о здравый смысл. Однако оружие обладает странным свойством. Попав в руки самца, оно начинает как бы жить собственной жизнью и заставляет нас порой совершать нечто, о чем потом приходится жалеть всю оставшуюся жизнь.
Короткую или длинную.
Машина подпрыгнула на ухабе, Волохин выхватил пистолет и уткнул ствол в затылок Скала.
Не шевелиться, — взвизгнул Бомж. — Снесу башку к чертовой матери.
— Опа, — вздохнул майор. — Ствол теплый. Прям горячий! Ты его что, в штанах носил? Идиот. Так себе всю семейную жизнь отстрелить можно.
— Заткнись! Останови машину!
Майор пошевелил пальцами и сощурил глаза.
— Знаешь, фотограф, — задумчиво пробормотал он, — если уж достаешь оружие, то лучше всего сразу выстрелить, потому что… хоть фортуна и не любит агрессоров, но дает им шанс.
Скал улыбнулся.
— Правда, всего один.
В эту ночь Молохов спал плохо. Вернее, совсем не спал. Эскулап так и не появился, а Дима все темное время суток провел в странном состоянии, когда вроде бы не спишь, но и не бодрствуешь. В итоге, Молохов проснулся, а вернее сказать поднялся с кровати в скверном расположении духа и с адской головной болью. Первым делом он осмотрел квартиру, не забрался ли веселый старичок в нее ночью, по привычке, не спрашивая разрешения хозяина. Никого не обнаружив, Дима облегченно вздохнул, сварил себе кофе и попытался привести в порядок мысли. Как только у него начало что-то получаться, зазвонил телефон. Кривясь от глухих ударов внутри черепа, Молохов поднял трубку.
— Здравствуйте, я — Вася, мне никто не звонил? — сказали на том конце провода. Как только Дима собрался кинуть трубку, она снова поспешно заговорила. — Нет, нет, это я просто вспомнил старинный анекдот, про степени раздражения, это когда несколько раз звонят в квартиру и спрашивают: "А Вася дома?" и когда хозяин уже доведен до белого каления, звонят опять и говорят то, что я вам и сказал в начале разговора.
Несмотря на головную боль, Молохов рассмеялся.
— Насчет белого каления тут вы точно угадали, но к чему вся эта присказка?
— А подумайте.
— Знаете, я не в настроении разгадывать загадки и…
И тут внезапно до него дошло. И это была действительно последняя капля.
— Послушайте, — заорал Дима, — я, конечно, тоже понимаю юмор, но более неудачного момента для своих идиотских шуточек вы не могли выбрать при всем желании.
— Бог ты мой, — испуганно произнесли в трубке, — какой ты сердитый Д. Молох. А разве тебе не хочется, журналистская твоя голова, узнать, чем убили того парня с пробитой шеей, которого некий Бомж сфотографировал в некой клинике?
Молохов скрипнул зубами.
— Вам нужен текст письма? — сдержанно спросил он.
— Нужен, но попозже. Не отвечай вопросом на вопрос, идиотская манера.
— Меня вообще не интересует больше это дело, — Дима вдруг понял, что это чистая правда. Может быть из-за усталости, но тем не менее. — Мне осточертели все эти тайны, все эти трупы, считайте, что я уволился.