— Старик, — сказал он полупьяным голосом, обняв Бокова за широкие плечи, — из тебя большой шишки не получится, как ни крути. И больших денег ты никогда не заработаешь, как ни крутись.
— Почему это, — оскорбился Сергей.
— Язык недостаточно длинный и шершавый.
Этого прикола Боков тогда еще не знал, поэтому недоуменно пожал плечами.
— Это ты к чему?
— А к тому, — охотно пояснил “человек, умеющий жить”, — что с таким языком, качественно лизать задницы не выйдет. Так что найди свое место под солнцем, только не слишком высокое, и живи, питаясь своими высокоморальными принципами. А главное, когда тебе начнет казаться, что местечко могло бы быть и потеплее, гони эти мысли прочь.
И вот теперь, после стольких лет, прошедших после этого разговора, повзрослевший, растерявший амбиции Сергей Боков сидел в своей маленькой холостяцкой кухне, пил нечто фруктовое из пластиковой бутылки и размышлял о том, что его пьяный сокурсник оказался прав. Для того, чтобы достичь в обществе какого-то малейшего положения, именуемого этим самым обществом престижным, необходимо было либо иметь “длинный и шершавый язык”, либо научиться переступать через все и вся. Годам к тридцати Сергей понял, что ни тем, ни другим он не обладает, и когда пришло это понимание, жить стало спокойнее. Оперуполномоченный капитан Боков, покинувший юридический факультет через год учебы, нашел свое место под солнцем.
Он хватал за шиворот тех, кто преступил закон, и сажал их в тюрьму, невзирая на лица. Бывало и так, что вмешивались высокопоставленные покровители и тогда Сергей на рожон не лез, полагая, что от мертвого опера прок небольшой. Он просто поддавался силе, но потом неутомимо искал новые и новые грехи уже облегченно вздохнувшего “клиента”. Заканчивалось обычно все тем, что “клиент”, донельзя удивленный, оказывался снова за решеткой.
— Никак я не пойму, почему тебя еще не убили? — искренне удивился на одном из допросов очередной арестованный. — Лично мне известны по крайней мере трое людей, которым достаточно пошевелить пальцем, чтобы от С. М. Бокова осталась только светлая память.
— И не говори, мать, — буркнул Сергей, вызывая конвой, — сам удивляюсь.
“Это потому, что я наглый. Все уже привыкли к тому, что кругом мир, наполненный умными людьми, старающимися зарабатывать деньги любым путем, а такой динозавр как я начинает вызывать беспокойство только тогда, когда сделать-то уже ничего нельзя. Господи, как же я хочу научиться зарабатывать деньги как все! Вот только воспитание не позволяет, спасибо родителям. Хотя, конечно, все еще жив я только потому, что нашел мистера Лузгина. Или он меня нашел.”
Боков вынырнул наружу из глубин размышлений и сразу же в уши хлынул поток слов, извергаемый Димой Молоховым, который вот уже битый час ходил в разговоре вокруг да около неких важных вещей. Зная по опыту, что в таком случае человека лучше не торопить, Сергей предоставил своему приятелю возможность выговориться, а сам предался собственным мыслям.
В то время он еще не знал, что вот именно сейчас судьба в лице старого приятеля Молоха, сводит его с человеком, с которым при других обстоятельствах и хотя бы пару месяцев назад Боков вполне мог подружиться.
Тут Молохов на секунду прервался.
— Похоже, ты меня не слушаешь, — подозрительно сказал он.
— Конечно, — Сергей отставил в сторону питье и весело взглянул на Диму своим знаменитым прищуренным взглядом. — Ты, старик, час назад сказал, что нужно о чем-то поговорить, а вместо этого, завел разговор о ерунде. Может наконец перейдешь к делу?
Молохов все еще колеблясь вытащил из кармана сигарету.
— Она не поможет, — сказал Боков. — Раз уж пришел, так рассказывай.
— Послушай, — медленно произнес Дима, — как-то на днях ты мне рассказал, вернее вскользь упомянул о какой-то своей “крыше”.
– “Крыша” — не то слово, — поморщился Сергей. — От него уголовщиной попахивает, хотя по смыслу вроде близко. Слышал когда-нибудь о таком народном избраннике как Лузгин?
Дима вытолкнул вверх идеально ровное колечко дыма.
— Нет. Депутатов сейчас как грязи.
— Так вот, — Боков отобрал у Молохова сигарету, затушил и выкинул ее в мусорник. — Это и есть моя “крыша”. Поскольку господин Лузгин не собирается довольствоваться депутатским окладом, он и помогает мне бороться с преступностью на данном этапе нашей с ним карьеры.