Пустыня стоном полнилась глухим,
И звери стоном вторили своим.
Те стоны небосвода достигали,
Те огненные вздохи мир сжигали.
Искатель кладов драгоценных слов
Так начинал раздачу жемчугов:
Друзья, в печали сердцем утомившись,
С Меджнуном против воли распростившись,
Вернулись - и в смятении большом
Отцу его сказали обо всем.
Старик, узнав о том, как сын несчастен,
От стонов удержаться был не властен.
Он побежал, как бурная река,
Глаза в слезах - два светлых родника.
Искал он сына скорбно, безутешно,
Искал его в пустыне безуспешно...
Но вот он видит точку вдалеке -
Там распростерт страдалец на песке.
Как бы скалой тяжелою раздавлен,
Лежит Меджнун в пыли, весь окровавлен.
Теперь уже не роза он - шафран,
Самшитом был, а стал тростинкой стан.
Лица его зерцало запылилось
И ржавчиной беды времен покрылось.
"Алиф" от муки превратился в "Даль",
Калам подковой сделала печаль.
Он змей любил, водился с муравьями,
Спал на песке, усыпанном шипами.
Шипов уколы беспощадно злых -
Открыли окна в дом скорбей лихих.
Меджнуна облик увидав печальный,
Стоял, молчал старик многострадальный.
И долго так стоял он, молчалив,
И в сына неподвижный взгляд вперив . . .
И вдруг воскликнул, у беды во власти:
"О соловей в саду моих несчастий!
Поведай мне, что сделалось с тобой,
Мне тайну сердца скрытую открой!
Кем ты лишен был самообладанья,
Кем отдан ты в плен черного страданья?
Каким же беспокойством ты томим?
Каким же духом злым ты одержим?
Чего ты ищешь? В чем твоя кручина?
Твоих рыданий, вздохов где причина?
На дне морском жемчужина мечты?
Достану я, как только скажешь ты!
Попала ль в ад надежд твоих лампада?
Скажи, я выручу ее из ада!"
"Да, ты умен, - Меджнун ему в ответ, -
Ученый муж, дающий мне совет.
Но кто ты? И к чему увещеванья,
Бесплодные попытки врачеванья?
Нет, не трудись! Иди своим путем, -
К тому же ты мне вовсе незнаком.
Ты про Лейли мне не сказал ни слова,
А я и слушать не хочу другого".
"Я твой отец, взгляни-ка на меня,
А ты - огонь от моего кремня!"
"Отец" и "мать" - мне это непонятно,
Мне лишь любимой имя благодатно".
Упорством небывалым поражен,
Отец поверил: сын ума лишен!
Решил старик вступить на путь обмана:
"Идем, тебя Лейли ждет неустанно.
Лейли у нас в гостях, любимый сын,
Нам сыплет жемчуга, ища рубин"[50].
Услышав о Лейли упоминанье,
Меджнун подумал: "Сбудется желанье".
Встал на ноги, сказав: "Готов к пути!" -
Готов в Каабу грез своих идти.
Пошли они в печали нестерпимой.
Вот, наконец, пред ними дом родимый.
Меджнун стремился лишь к Лейли одной.
А не к отцу, не к матери родной.
Отец его увещевал немало,
И мать увещевала, умоляла.
Души блаженство, свет моих очей,
Ты избран быть одним в душе моей.
Своим народом ты обязан править
И благородством род отцов прославить.
Ты должен следовать делам царей
И сделать доблесть участью твоей.
С бровями ты не можешь быть в разлуке -
Найди успокоенье лучше в луке!
Полет ресниц ты видеть захотел?
Стремись к полету смертоносных стрел!
Что юной чаровницы стан самшитный?
Люби копья удар кровопролитный.
По родинке иль по кудрям печаль?
Смотри на точки и на букву "Даль"!
Ты увлечен бровями и очами?
Пусть "Айн" очами будет, "Нун" - бровями.
К чему плоды тебе - ты кипарис.
Свободным будь, быть пленником стыдись![51]
Ты - как рубин, таким и оставайся,
При виде солнца в цвете не меняйся.
Не радуйся, как легкий пузырек[52],
Что в голове гуляет ветерок.
У ветерка ты где найдешь устои?
Развеять разум для него - пустое.
Вкруг свечки не кружись; в огне любви
Сгоришь! На помощь разум призови.
Беда тому, кто вкруг свечи кружится, -
Увидишь сам, он в уголь обратится.
Презри услады сердца и очей,
Красавиц избегай, вина не пей.
Кто льнет к вину и девушкам сверх меры,
Не может мужем быть ума и веры.
Где ум и вера у того, кто пьян,
Кто идолопоклонством обуян?
Не слушай и стихов: они ужасны!
Тот лжец, кто говорит: "Стихи прекрасны".
Смелее к знаньям пролагая путь,
Лентяем и гулякою не будь.
Росток в саду надежды благородной!
Ужель тебе позорить нас угодно?
Возлюбленную ты легко найдешь,
Пока с отцом и матерью живешь.
Племен арабских сотни многолюдных,
И в каждом сотни есть красавиц чудных.
Тебе мы всех подряд покажем их,
Стремясь к свершению надежд благих.
Одной из них, пленительной и стройной,
Назначим стать твоей женой достойной.
Потом и свадьбы подойдет пора,
Не пожалеем на нее добра.
Отвергни лишь постылое дикарство,
Помилуй род наш, дай от бед лекарство.
Послушать, наконец, ты должен нас.
Довольно! Не терзай нас каждый час!
Один мудрец хулил влюбленных глупость
И так стихами осуждал их тупость":
Любви не предавайся, друг: любовь - недуг души ужасный,
И что любовь - недуг души, теперь для всех на свете ясно.
В любовном торге для себя ты, друг мой, выгод не ищи:
Убытком выйдет нам барыш, когда торгуемся с прекрасной.
Дугой изогнутая бровь - кинжал, что жизнь твою прервет,
И смертоносною змеей язвит нас локон сладострастный.
На луноликих поглядишь - и кажется прекрасным лик,
Но все они беду сулят, когда посмотришь беспристрастно.
Любовь мучением полна - суди хотя бы по тому,
Что тот, кто влюбится, всегда рыдает горестно, злосчастный.
Глаза красавицы забудь, от них ты жалости не жди:
Разит смертельно взгляд очей, убийца он людей опасный.
51
Согласно мусульманскому верованию, кипарис считается благородным деревом, так как он вечно зелен.
52
Речь идет о пузырьках на поверхности воды. Здесь же игра слов. "Хава" - воздух, ветер, а также страсть.