И сердца он не утолил желанья.
Из-за меня его позор постиг -
Его порочит всякий злой язык.
Но и Меджнун страдает не напрасно, -
Я гибну от своей вины ужасной.
Из мира удаляюсь я, больна,
Весь мой недуг - моя пред ним вина.
О мать, несчастных дней моих начало,
Что нежила меня и утешала!
Когда я в свой последний путь пущусь
И с этим дольним миром распрощусь,
А ты пойдешь, страдая, по пустыням,
А ты пойдешь, рыдая, по пустыням
И попадешь в его далекий край, -
Страдальцу весть о тяжком горе дай.
Увидишь - бродит он, тоской палимый,
Не проходи, я умоляю, мимо.
Не отпускай его полу, держи,
Пусть молится за грешную, скажи.
Скажи ему: "Друг истинный и верный!
Лейли погибла от любви безмерной.
Итак, Лейли сдержала свой обет,
Он нерушим остался с бегом лет".
И передай от имени печальной:
"О гордый верностью своей хрустальной!
В обитель дружбы я свой путь держу,
Свободой, счастьем вечным дорожу.
И ты приди в небесные чертоги,
Я жду тебя, не мешкай по дороге.
Когда ты впрямь товарищ верный мой,
Не надо ждать, покинь же мир чужой,
И заключим навек союз с тобою,
Как велено и сердцем и судьбою.
С тобою там уединимся, друг,
Откуда к миру не дойдет и звук.
Я удаляюсь в вечную обитель,
Где враг бессилен, где молчит хулитель.
Я рассказала все, тебя любя,
Предупредить хотела я тебя".
Закончив этот свой завет прощальный,
Она пустилась в дальний путь печальный.
Любимого призвав в последний раз,
Лейли, о встрече мысля, ввысь неслась.
Кто на земле в ничто не превратится?
Ужели злобе неба есть граница?
Ведь что наш мир? - Семиголовый змей.
Его любви нет ничего страшней!
Все милости его с бедою слиты,
Его и мед и сахар - ядовиты.
Всегда, всегда в движенье небосвод, -
Тот, кто пришел - известно нам - уйдет.
Давая людям мира наставленья.
Мудрец был прав в своем стихотворенье:
Газель
Мир заботой тебя отягчает, о сердце,
и гнетет тебя вечно его кривизна,
Только в смерти найдешь ты покой от мучений,
смерть - блаженства и радости вечной страна.
Правда, будешь лежать одиноко в могиле, -
но зачем же ты смерть ненавидеть решил?
Нет, могилу люби, ибо в горсточку праха
человека частица всегда вобрана.
Что бы в мире ни клал ты в основу строений,
та основа пребудет непрочной, поверь.
Нужно в вечном жить мире - спокойнее это,
ибо вечного мира основа прочна.
Смерть спасет твою душу от сора и грязи -
опасенья и страхи отнимет навек,
В той жемчужине скрыт эликсир чудотворный -
той алхимией будет душа спасена.
Совершенства любви человек достигает,
если к смерти ведет его мудрости путь.
Исполняющий волю любви - умирает,
ибо сила любви только в смерти ясна.
Если будешь весной в цветнике, попирая
легкий прах, что у ног разостлался ковром.
Ты его возлюби, ибо в каждой былинке -
в ней Джамшид, в ней Джамшидова чаша видна.
Люди мира у жизни в плену пребывают
и не знают всей ценности небытия.
Физули, отказаться от гнета явлений -
лишь тебе одному эта сила дана.
И на Лейли - на розу сада нег -
Осенний ветер совершил набег.
Жестоко налетела злая осень
И завершила счет коротких весен.
Мать, сняв фату с своих седых волос,
И день и ночь лила потоки слез.
И, щек шафран осыпав камфарою,
Над дочерью рыдала молодою.
И долго продолжался горький стон:
Кто не заплачет, горем уязвлен?
Она блюла обычаи печали,
И с нею люди дальних стран рыдали..
И, схоронив останки, все в слезах,
Насыпали на них могильный прах.
Взял дольний прах остынувшее тело;
Душа к пределам горним полетела . . .
Познав любовь, до бога поднялась
И каплей в море божества влилась.
Срыватели цветов в садах страданий,
Хранители всех горестных преданий,
Решив закончить летопись скорбей,
Так начинали в горести своей:
Прошло немного времени, и вскоре
Страдалец Зейд узнал о тяжком горе.
Он в путь тотчас отправился, чтоб снесть
Меджнуну эту горестную весть:
"Сраженный горем и судьбой ужасной!
Как жаль, что в жизни ты страдал напрасно!
Ничтожен твой заветный талисман,
И от него не польза, а изъян.
Сверни ковры, пришел конец товару,
Осталось подвести итог базару.
Лейли всю жизнь Меджнуну отдала.
Ты будь живым, она в ничто ушла.
Та, что была причиной злоключений,
Из-за тебя погибла от мучений. . .
Прекрасная ушла в далекий край, -
Теперь ее обитель вечный рай.. ."
Услышав эту весть, Меджнун несчастный
Исторг из глуби сердца стон ужасный,
И этот стон его, печальный крик,
Лейли любимой в небесах достиг.
В стенаниях была такая сила,
Что чуть ее от сна не разбудила!
Стон поразил Меджнуна самого,
Ума, сознания лишил его.
Придя в себя, он зарыдал бессильно,
На лик осенний сыпал град обильный.
И Зейду горестный он дал ответ:
"О кравчий пира зол и горьких бед!
Зачем тебе нужна душа страдальца,
Зачем и сердце слабое скитальца?
Меня, беднягу, не жалеешь ты
И жжешь огнем, не зная доброты.
Ты, вижу, чашу с ядом мне подносишь
И у суда небес мне смерти просишь.
Ужели муравья тебе не жаль?
Стеклу конец, когда ударит сталь!
Ужели гнет творить не надоело?
Грех искупи, сверши благое дело!
К обители любимой я хочу,
Я превращусь в надгробную свечу!"
И вот за Зейдом шел он, с миром в ссоре,
Не дай нам бог такое ведать горе!
Едва лишь на могилу он взглянул, -
К печальным плитам плача он прильнул.
На голову, как на курган могильный,
Он сыпал прах и слезы лил обильно.
Без устали он горько слезы лил, -
Могильный камень в яхонт превратил.
И слезы, землю пропитав собою,