— Как комиссия прошла?
— Просто феерично. Насчитали у меня двадцать девятый порядок.
— О-о-о… Двадцать девятый порядок у жены-ведьмы — это послушный муж-инквизитор, ласковая свекровь и исполнительные воспитанные пажи в доме! — с наигранным благоговением прошептал Родерик мне на ухо и поцеловал в шею.
— Ещё предлагали вернуться на службу. Но я отказалась, сказав, что ближайшие лет сто хочу насладиться заслуженным отдыхом в отставке.
— А меня сегодня после обеда к Верховному вызывали.
Я развернулась к мужу лицом:
— Что-то случилось?
— Предлагал пойти к себе помощником с перспективой стать одним из претендентов на его место, когда решит уйти на покой.
— А ты?
— Ответил, что на ближайший век у меня другие планы, и моя должность, равно как и место службы, более чем удовлетворяют.
Осторожно высвободив из объятий руку, я провела кончиками пальцев по левой щеке Родерика:
— Да уж, одинаковые… Даже срок один и тот же назвали, не сговариваясь.
— Наверное, я просто неплохо тебя изучил за всё время?
И тут я заметила, что у него левое ухо подозрительно оттопырено и немного розовее правого.
— А после беседы с Верховным ты заглянул к матери, судя по всему. Марианна сильно бушевала?
— Чуть с корнем ухо не оторвала. И то сказала, что мне повезло — к моему возвращению она остыла.
— А ты знаешь, сегодня Адель и Гарольд поженились. Тоже "тихо".
На лице Родерика заиграла плутовская улыбка:
— Никого не поставив в известность?
Я кивнула головой:
— Но через три дня настоятельно просила заглянуть и к нам на огонёк.
— Ри, я тебя обожаю! Пойдём домой?
В ответ я притянула руками голову мужа поближе и дразняще провела языком по его губам, делая при этом шаг назад. Целоваться, летя с обрыва вниз в открывающийся портал, и вывалиться в собственной спальне однозначно стоило. Тем более, что до ужина ещё оставался час…