— Орла! — Из-за угла церкви вышла Бернадетта. — Они собираются сфотографировать всех вместе.
Она улыбнулась Вернону:
— Привет.
— Привет. — Он очаровательно улыбнулся в ответ. — Пока, Орла. Как-нибудь увидимся.
Кормак и Викки быстренько прошлись по всем трем салонам Лэйси, прежде чем усесться за салат в ресторане «Хилтон», где проводилась брачная церемония и где Кормак когда-то отмечал свой двадцать первый день рождения.
— Салон на Опал-стрит немножко в стороне, зато остальные два в самом центре, это очень удобно для наших товаров, — восторгалась Викки.
Кормак улыбнулся:
— Наши товары! Как здорово и по-деловому это звучит, Вик.
Викки порозовела, что случалось с ней довольно часто, когда поблизости находился Кормак.
— Наверное, так оно и есть, если учесть, что мы начинаем свое дело в гараже моих родителей. Думаю, что деловитость и качество — это как раз то, к чему мы должны стремиться, Кормак.
— Я такого же мнения. А название «Лэйси из Ливерпуля» просто классное! Ты ведь не возражаешь, что твое имя не упомянуто? — встревожился Кормак.
— Только не в данных обстоятельствах — и мне никогда не нравилась фамилия Уизерспун. Если наши товары будут ассоциироваться с парикмахерскими салонами, имеющими хорошую и прочную репутацию, то это поможет их продвижению на рынок.
— Ты шпаришь прямо как по учебнику, Вик.
Викки пыталась разобраться, не заигрывает ли с ней Кормак хоть немного, но потом решила, что нет. Ей уже было около тридцати, и Кормак — первый мужчина, в которого она влюбилась. Правда, он об этом не знал. И никогда не узнает, потому что она не скажет ему об этом. Может, она призналась бы ему, будь хоть чуточку так же красива, как любая из трех его сестер. Даже его мать выглядела потрясающе в кружевном лиловом платье и маленькой шляпке в тон. Викки вздохнула. Если Кормак заподозрит, что она в него влюбилась, то убежит подальше без оглядки.
Они познакомились три года назад, когда Кормак поступил на работу в исследовательский отдел компании «Брукер и сыновья», где Виктория Уизерспун работала после окончания университета по специальности «химия». Брукеры, как их все называли, занимались главным образом производством бытовых моющих средств: жидкости и металлических мочалок для мытья посуды, стирального порошка, отбеливателей, мыла. Кроме того, они славились своими товарами для детей и в небольших количествах выпускали косметическую продукцию, включая шампуни и кондиционеры.
В течение этих трех лет Кормак и Викки в основном убивали время. Они никогда не участвовали в одном и том же исследовательском проекте. Если перед Викки стояла задача сделать жидкость для мытья посуды более пенистой, а металлическую мочалку — более жесткой, то Кормак занимался экспериментами, которые когда-нибудь могли привести к полному исчезновению в мире всех известных — и неизвестных тоже — микробов.
Два с половиной месяца назад — Викки совершенно точно помнила тот день, это было четырнадцатое января — случилось так, что они с Кормаком заработались допоздна. Он сидел на табуретке в дальнем углу лаборатории и делал какие-то записи, вероятно писал отчет о текущей работе. Викки работала с шейкером, что-то тщательно перемешивая.
— Что ты делаешь, Вик? — поинтересовался Кормак.
— Смешиваю шампунь для своей матери. Извини, тебе, наверное, мешает шум?
— Нет. Просто запах показался мне необычным, вот и все. — Кормак одобрительно потянул носом. — Что это?
— Гераниевое масло.
— А разве мы выпускаем шампуни на гераниевом масле? — Он отложил ручку и подошел к ней.
Викки почувствовала, как у нее учащенно забилось сердце.
— Нет. Это основной компонент смеси Брукера, к которому потом добавляется ароматизатор. Я не украла его, Кормак. За него уплачено, уверяю тебя.
— Господи помилуй, Вик. Да мне плевать, даже если ты свистнула десятитонный контейнер. Просто стало интересно, что ты делаешь, и только. — Он с удивлением оглядел коллекцию пластиковых бутылочек на столе. — Твоей матери хватит этого до конца жизни. Прости, Вик, — произнес он извиняющимся тоном, накрыв ее руку своей. — Я сую нос не в свое дело. Мне осточертело писать отчет, я искал предлог, чтобы отвлечься, и нашел его. Но все равно, мне любопытно, что собирается делать твоя мать с такой пропастью шампуня.
— Она продает его, Кормак. Моя мать сотрудничает с Ассоциацией женщин, каждую неделю они устраивают распродажи, чтобы собрать деньги на благотворительность. Масла, используемые в ароматерапии, пахнут просто чудесно. Шампуни идут нарасхват. Обычно в месяц я составляю их пару дюжин, используя различные добавки. На этот раз у меня герань, лаванда, лемонграсс и розмарин. — Викки казалось, что ее голос похож на голос проповедника, читающего отходную молитву на похоронах.
— Масла для ароматерапии?
— Их начали использовать еще египтяне, около трех тысяч лет до нашей эры. Эти масла можно применять для массажа, да и вообще для чего угодно.
— М-м, как интересно. — Кормак принялся раскачиваться взад-вперед на каблуках. — Может, когда закончишь, мы чего-нибудь выпьем, Вик?
В течение следующих нескольких недель они время от времени коротали вечер за рюмочкой. Викки не поверила своим ушам, когда он рассказал ей, что бродяжничал по стране с группой «Ничейные ребята».
— Я, наверное, перепробовал все известные травки для курения. Большую часть времени мы были под кайфом.
— Никогда бы не подумала. — Его благопристойный вид никак не вязался с тем образом жизни, о котором он ей только что поведал.
— А как насчет тебя, Вик? Чем ты занималась с тех пор, как окончила университет?
— Работала у Брукера, — пристыженная, призналась она.
— Ага, честный и сознательный член общества, совсем не то, что я.
— Я бы хотела какого-нибудь разнообразия, пусть даже только в работе. У Брукера так… так…
— Одуряюще скучно? — предположил Кормак, сделав кислую мину, и она рассмеялась. Чем больше времени они проводили вместе, тем более раскованной она себя чувствовала.
— Наверное, так. Однажды мне привиделось, ты не поверишь, что я занимаюсь расщеплением атома.
— Или открываешь пенициллин. Я знаю, Вик, у меня тоже бывает такое.
Через несколько дней Кормак спросил:
— Вик, в шампунях Брукера есть что-нибудь особенное?
— Нет. Большинство шампуней содержат стандартный набор компонентов: вода, лаурат натрия, кокамид, гидроксипропилтримоний, глицерин.
— Вот это да! — Кормак, похоже, был поражен. — А мы сможем смешивать эти вещества самостоятельно?
— Прошу прощения?
— Можем мы купить кокамид, глицерин и другие вещества с непроизносимыми названиями и сделать свой собственный шампунь?
— Конечно, Кормак. — Она с удивлением посмотрела на него. — Ты имеешь в виду мы с тобой? Но зачем нам это?
Он ответил ей вопросом на вопрос:
— Тебе хочется провести остаток жизни, работая на Брукера, Вик?
— В общем-то, нет. — Она всегда надеялась выйти замуж и родить детей, и Кормак был именно тем мужчиной, с которым она надеялась осуществить эти свои мечты. К счастью, они оба были католиками, так что вероисповедание не станет препятствием для брака. Единственная помеха состояла в том, что он не проявлял ни малейшего интереса к ней как к спутнице жизни. — Нет, я определенно не хочу оставаться у Брукера.
— И я тоже, — с глубоким вздохом признался он. — Мне никогда не получить той работы, о которой я мечтал в Кембридже, потому что я не закончил учебу. Мне повезло, что меня взяли к Брукеру, но я предпочел бы заняться еще чем-то, кроме того, как пытаться сделать отбеливатель гуще или порошок — белее. Я тут подумал, что мы можем вместе открыть дело по производству шампуней и кондиционеров. Я, можно сказать, вырос в парикмахерской, поэтому мое увлечение представляется мне вполне естественным. Я не предлагаю бросать работу у Брукера. Это может подождать, пока мы развернемся, на что уйдут месяцы или годы. — Он сморщил нос. — Или вся жизнь.