… Летом, когда Феечке было пятнадцать лет, она и ее подружка собирались в теплые края на море.
На вокзале их провожали родители. Отец напоследок даже не обнял ее, не сказал тёплых слов, но низким приказывающим тоном велел:
«Не смотреть там ни на кого!»
Феечка опять почувствовала стыд за всю себя. Она глядела в землю и ничего не говорила.
Отдых длился месяц. За все это время Феечка ни разу не искупалась и не вышла в купальнике на пляж.
Она даже перевелась в отряд с младшим детьми, потому что ровесников боялась.
Весь отдых Феечка грустила и ни на кого не смотрела.
Ранее Змей, да и Чужеземец в то лето своим приказом, отданным властным тоном, будто она виновата за свое рождение и за себя саму, уничтожили в ней зарождающуюся женственность и сексуальность.
Она расцветала и нее напал Змей.
И теперь быть девушкой опасно: ее опять используют. Ей уже не двенадцать лет, но как сильно прежняя жизнь влияет на теперешнюю…
Нестерильная операция
Феечке было двенадцать или тринадцать лет.
Дома были Змей, Волчонок и соседский мальчик.
Змей предложил поиграть: он будет доктором (исследователем или учёным, Феечка точно не помнила), а остальные его пациентами.
По одному он вызвал детей в детскую, закрывал дверь и «делал операцию».
И вот настала очередь Феечки.
С ней он играл по-особенному.
Сейчас взрослая Феечка понимает, что он игру эту затеял лишь для того, чтобы «легально» в очередной раз испачкать ее. Та Феечка же догадывалась, что Змей, скорее всего, будет трогать её и надеялась, что опять то приятное ощущение, которое она впервые почувствовала тёмной ночью во сне, вновь придет к ней.
Но взрослая Феечка понимает, что это было невозможно: когда она впервые почувствовала тепло внизу живота, она сначала не поняла, откуда оно взялось, она ведь спала (Феечка рассуждала об этом чуть выше). А увидев Змея, где-то в глубинах затуманенного сознания она понимала, что все это неправильно и очень странно. Ее тело «выключалось», оно не желало, чтобы его пачкал взрослый брат, но Феечка – битая много раз мамашей, к телу своему была глуха. Если его мутузит мамаша, хуже уже точно не будет!
Феечка много рассуждала, почему же она просто замирала, почему ее тело как будто выключалось, теперь ей понятно почему.
… И вот Змей сказал Феечке улечься на кровать. Он сказал, что для «операции» нужно приспустить штаны и белье. Но сначала на лицо Феечке Змей положил одеяло, чтобы она не подсматривала (Змей сказал, так нужно для «операции»)
Феечка ничего не видела.
Тут она почувствовала, что прямо между ног кто-то водит чем-то мокрым.
Феечка страшилась и недоумевала признать, что Змей что-то делал ей прям «там» языком!
Феечка сжалась.
Ее охватило очень странное и непонятное чувство, и главное, удивление: зачем так делать?!
Это же.. негигиенично!
Странная операция закончилась.
Взрослая Феечка тяжко вздыхает:
вроде бы ее никто не резал, но воспоминания о мерзкой «операции» остались на всю жизнь.
Горячий пластилин
Феечка любила гулять в городском парке у озера.
Рядом с ним торжественно возвышалась кирха. Она напоминала замок. Внутри замка-кирхи была потайная дверца. Открыв эту волшебную дверь, ноги почти сразу упирались в винтовую очень узкую лестницу, что вела на самый верх замка. Феечка очень любила забираться на вершину. Так она написала «Настоящую Принцессу».
А во дворе у церкви красовалась огромная овальная клумба. В детстве Феечка была уверена, что это могила Иисуса…
И прямо сейчас Феечка подняла голову и залюбовалась витражом, слепленным из разноцветных стёклышек. Вот бы прикоснуться к ним пальцами.
Тревога захватила грудь: Феечка вспомнила, как в далёком детстве она вот так же с интересом прикасалась ладонями к горячей печке…
Восемнадцать лет назад.
Была зима.
Феечка играла в спальне.
Она стояла у горячей печки и рисовала по ней пластилином. Это были необыкновенные ощущения: чувствовать, как твердый пластилин тает в руках от жара печки. Феечка рисовала и рисовала… Кроме печки, расплавленного пластилина и ее никого больше не было на свете.
Но сзади стоял Змей. Он спустил с нее штаны и трусики и что-то делал руками. Феечка ничего не чувствовала, она полностью погрузилась в горячий пластилин и сама будто превратилась в пластилин.
Сколько боли Феечка переживала у этой проклятой печки!
В «ЮлиАнне» подробно описана сцена, когда Анастасия Николаевна (прототип Вдовы) нападает на Юлю («Феечку»).