Отношения с другими матросами не были такими же хорошими, как с Кристианом, хотя все они обычно не выключали свет в бункере, а иногда даже угощали его сигаретой. Стефан понимал, что большего от них ему ожидать нельзя.
Однажды после обеда он снова услышал добродушный голос Кристиана. Вслед за тем в дверь просунулась багрово-красная физиономия матроса. Стефан улыбнулся ему и поднял руку с цепью. Кристиан открыл замок.
— Сегодня утром наша птичка чуть не упорхнула, — рассказывал Кристиан. — Да-да, этот сумасшедший летчик. Каюту не заперли, и тот очутился на палубе. Если б он так не шумел, то наверняка свалился бы за борт. Его поймали у самых поручней.
— Да что ты! — воскликнул Стефан. — Может, для него было бы лучше покончить с собой.
— Но ведь он вовсе не хотел этого! — возразил матрос — Он-то думает, что умеет летать. Он просто хотел улететь. — Матроса это так развеселило, что он расхохотался.
— Я бы тоже хотел улететь, — сухо заметил Стефан.
— И ты тоже! Вот здорово! — Кристиан снова захохотал.
— Но не так, как этот сумасшедший граф, — медленно произнес Стефан. — Я имею в виду другое. Я хочу сбежать.
Матрос взглянул на Стефана и умолк.
— Как же ты себе это представляешь? — спустя некоторое время спросил он.
— В деталях я об этом не думал, — соврал Стефан. — Но если подумать: ведь в Ла-Манше мы довольно близко подходим к берегу. Что, если прыгнуть за борт? Плаваю я неплохо, а со спасательным кругом могу продержаться на воде несколько часов.
Кристиан ничего не ответил. Он вышел из камеры, но двери не запер и сел на скамейку для караульного. Стефан тоже присел на нары, обдумывая поведение матроса. Спустя некоторое время Кристиан снова вошел к нему. Он смущенно почесывал голову, не решаясь взглянуть на Стефана.
Неожиданно он сказал:
— Я понимаю, что ты хочешь сбежать, только как это сделать? Лучше всего попробовать завтра ночью. Мы будем проплывать мыс Финистер. До берега всего несколько километров. Я постараюсь попасть на вахту.
Мир для Стефана изменился. Снова он стал таким, что стоило жить. Стефан схватил руку матроса и пожал ее.
— Это замечательно! — воскликнул он. — Это просто…
Но Кристиан высвободил свою руку, пробормотав:
— Ладно, ладно. Погоди еще.
— Нет, нет, — воскликнул Стефан. — Это просто здорово с твоей стороны. Я сначала боялся, что ты не захочешь. Ведь ты тоже рискуешь.
Он взад-вперед забегал по бункеру — три шага вперед, три шага назад.
— Так ты говоришь, завтра ночью? — переспросил он, схватив матроса за плечо.
— Завтра ночью, — подтвердил тот, опустив голову.
— Как ты думаешь, что они с тобой сделают?
Не поднимая головы, матрос пробормотал:
— Что со мной сделают? Посадят туда, где сидишь ты.
Стефан не обратил внимания на нотку упрека, прозвучавшую в голосе матроса. Надежда завладела им целиком.
— Только бы получилось, только бы ничего не помешало! — говорил он, протягивая руки, будто уже ощущал свободу.
Матрос снова покинул его и сел на скамейку возле двери. А Стефан, сжав кулаками лоб, уговаривал себя: «Сейчас ты не должен об этом думать. Забудь».
Но ничто не могло отвлечь его от этих мыслей.
— Кристиан, — тихонько позвал он. Но матрос не отвечал. Он непрерывно бубнил себе под нос что-то похожее на молитву.
— Ты боишься, Кристиан? — спросил Стефан, но казалось, матрос его не слышит. Стефан задал вопрос шепотом, к которому они привыкли в разговорах друг с другом: — Скажи, который теперь час? Капитан не скоро придет? Ведь пора!
— Нет, еще рано, — отозвался матрос.
— Только будь осторожен, — попросил Стефан. — Если в последний момент все сорвется…
— Что может сорваться? Не бойся! — сдавленным голосом ответил матрос.
Стефан разволновался. Он зашагал взад-вперед — три шага вперед, три шага назад — и сказал матросу:
— Когда Германия освободится, она будет чудесной страной. Без фюрера, без господ, без слуг. У каждого будет работа, и каждому хватит места. Не будем нападать друг на друга и на других. Германия страна богатая, и мы все заживем счастливо.