– Да это понятно! Я же тогда еще толком всё не понял. Как-то всё автоматически получилось, да еще так быстро. Это уже потом я вспомнил, как пули его свистели, как компот теплый на меня проливался из пробитой фляги, как меня там же раздели и перевязали. А этот чехословак тоже живой остался. Из бывших полицаев оказался. И стрелял он из Шмайссера немецкого. Мне потом рассказывали, что его автомат был такой ухоженный, в масле и ни единой ржавчины.
– Видно, с войны сохранил на память, – усмехнулся я. – Ну, а потом что было? А ранило куда вас?
– Он мне левое плечо прострелил насквозь и еще бок по касательной задел. Меня ребята на руках в медсанроту притащили, хотя я сам старался идти. И следом особист прибежал и как начал на меня орать… Мол, не надо было поддаваться на провокацию и не открывать ответный огонь. А я сначала как-то растерялся и спрашиваю: «А что же надо было делать? Смотреть, как он меня расстреливает?»
– Еще и тельняшку на груди рвануть! – с насмешкой сказал я.
– Ну да! Им лишь бы свою задницу прикрыть! Быстренько так какую-то бумажку состряпал и мне подсовывает, чтобы я подписал. А я отказываюсь. «Без своего командира подписывать не буду!» Он опять орать на меня да всё матом… И тут я не выдержал и послал этого майора на уй, да еще с привеском. На мое счастье, тут комбат мой появился и отбил меня от этого зверюги. Нигде я свою подпись так и не поставил, и от меня он отстал. А меня потом за это… Ну, то есть за стрельбу даже к медали представили «За отвагу». Но я её так и не дождался. Так и дембельнулся без нее. Ротный перед отправкой сказал мне, что мои наградные бумаги зарубил этот майор-контрик. Типа, дело-то ведь политическое, и так далее… «Ведь мы пришли туда с миром, а местное население встречало нас хлебом-солью…»
– Политика… Будь она неладна, – недовольно выразился я. – Когда она диктует свои условия и определяет интересы – не дай-то Бог попасть под её гусеницы.
Вскоре мое благодушное настроение быстренько так улетучилось, поскольку мне был задан неожиданный вопрос на наболевшую тему…
– А я вас недавно по местному телеканалу видел. Когда вы стояли с плакатом и требовали отставки командующего ВДВ. А его-то зачем? У него же сын погиб в Чечне… И вообще…
– Да то не командующего воздушно-десантными войсками, а его родного брательника… Он у нас областным военкомом… Там Георгий Иванович, а тут Валерий Иванович…
Хоть на меня и накатила некоторая разочарованность своим собеседником, а затем и легкая раздражительность, но я постарался сдержать себя в рамках приличий.
– Его непосредственные подчиненные задерживают инвалидам и вдовам погибших выплату компенсаций и пенсий, чтобы прокрутить эти деньги в коммерческих банках, а он и ухом не ведет… Всё прикрывается погибшим племянником, земля ему пухом… Дачу строит себе под Старочеркасском да мне байки рассказывает о том, как он лично об инвалидах войны заботу отеческую проявляет…
– Это как же? – полюбопытствовал Петров.
– Мол, едет он как-то на своём УАЗике в субботу утром мимо Центрального Рынка и на паперти Собора…
– Да как же он в самый базарный день по этой улочке смог проехать? Там столпотворение такое – яблоку негде упасть! Трамваи еле-еле проползают, звонят беспрерывно… Раньше она была односторонняя, а сейчас…
– Такая и осталась… – усмехнулся я. – Но в будние дни и в сторону вокзала… Ну ладно, будем надеяться, что у него такая шея длинная и он смог так далеко высунуться… Короче говоря, увидел он у входа в Собор безногого солдатика, который милостыню просил… Да еще и в камуфляже. Приехал облвоенком к себе в военкомат и сразу же отправил туда своего полковника, чтобы тот на месте разобрался с калекой, записал его данные, в чем нуждается и так далее… Но когда этот военкоматчик почти уже подошел к нищему солдату, тот его увидел… И встреча не состоялась, потому что он сразу же убежал…
Тут я не выдержал и коротко рассмеялся, вспомнив свой разговор с боссом областного военного комиссариата.
– Так кто же убежал? Этот полковник? – спросил меня Дмитрий Викторович.
– И я точно также поинтересовался у облвоенкома, а он еще и обиделся-разозлился… За то, что я его не понимаю… «Этот солдат схватил свои костыли и убежал…» А я по наивности своей еще спросил: «Так кто же там без ног был? Этот нищий или ваш полковник?» Облвоенком тут совсем уж рассвирепел, сопеть начал как бык перед красным флагом… «Я же русским языком вам объясняю, что солдат без обоих ног встал на костыли и убежал от моего полковника»…
Отсмеявшись первым, я нашарил на столе свой бокал с чаем и отхлебнул из него, чтобы промочить горло.
– От наших солдат конечно можно всего ожидать, но такого… – отдышавшись, выдавил Петров. – Ну а дальше-то что?
– Тогда я подумал, что генерала или инфаркт с инсультом схватят, или же он на меня кинется… Говорю ему: «Всё ясно! Безногий солдат оторвался от преследовавшего его вашего полковника только лишь при помощи двух костылей! Чего же тут непонятного?! Ясное же дело – костыли… От нашего брата – инвалида еще и не такого можно ожидать!» Он зубками поскрипел, и мы на этом расстались…
– А зачем вы к нему приходили?
– Его клерки мне денежную компенсацию не выплачивают, да и не только мне одному… Талоны для проезда инвалида 1 группы не выдают, путевки в санаторий… Он меня выслушал и ничего не сделал… Зато стал меня укорять тем, что его племянник погиб ведь в Чечне… Мол, учился с тобой в одном же воздушно-десантном училище и погиб, а я остался слепым, но зато живым… И теперь отрываю его от важных дел…
– Может, он занят был? – заступился за облвоенкома мой собеседник.
– У него есть приёмное время, когда он обязан вникать в просьбы военных пенсионеров, инвалидов войны и вдов погибших, чтобы своей властью устранять нарушения своих же подчиненных… А он этого не делает… То есть покрывает их преступления… Ведь на одну зарплату дачу не построить… Получается так, что он жирует за счет инвалидов, вдов и сирот, а при каждом удобном случае прикрывается смертью своего племянника… Не родного же сына…