— Здесь есть некоторое сходство, — пробормотал он, положив оба конверта рядом с одной из страниц, и снова стал внимательно разглядывать текст через лупу. — Нет, — наконец сказал он. — Это не то, что мы ищем. Его R смутило меня в первый момент, но это было единственное сходство.
Кунце нашел работы, принадлежавшие выпускникам, стоявшим в списке под номерами 16, 17, 18, 19 и 20.
— Теперь посмотрите, пожалуйста, эти.
Побуда с ухмылкой взглянул на него.
— Вы меня все еще проверяете или мы займемся наконец делом?
— Все это время мы только делом и занимаемся, — резко прервал его Кунце.
— Только не рассказывайте мне, что вы подозреваете двадцать человек.
— У меня их девяносто один. После того как вы исключили пятнадцать, осталось еще очень много.
Конечно, это было не так, но Кунце предпочитал держать этого человека в неведении.
Некоторое время Побуда был занят рукописью номер 16, обер-лейтенанта, который перенес операцию аппендицита. С номером 17 он расправился очень быстро, только один раз скользнув по его тексту лупой.
— Нет, это не тот, без сомнения, не тот, — пробормотал он.
Под номером 19 стоял обер-лейтенант Йозеф фон Хедри, служивший в Гродеке в Галиции, который не подлежал повышению, но получил тем не менее циркуляр. Побуда затратил на изучение его почерка более десяти минут.
— Этот придется мне, наверное, взять с собой и сфотографировать. Увеличенные фотографии говорят гораздо больше, чем лупа или микроскоп. Буквы L и I кажутся мне подозрительными, но я бы с большой натяжкой сказал, что это он.
Следущей была страница, написанная офицером, служившим в Линце. Побуда медленно наклонился над текстом, и его бледное лицо слегка покраснело.
— Это он! — взволнованно воскликнул он.
Кунце схватил папку и прочитал на обложке фамилию: обер-лейтенант Петер Дорфрихтер.
— Это тот человек, — повторил Побуда абсолютно убежденным голосом. — Для того чтобы исключить сомнения, я должен взять рукопись и оба конверта с собой. Завтра утром вы получите заключение.
Кунце подумал и сказал:
— Согласен. Но убедительно прошу вас держать это в строжайшей тайне.
Этим же вечером, незадолго до того, как он собирался покинуть свое бюро, Кунце получил важное сообщение. Еще два недавно переведенные в Генеральный штаб капитана получили циркуляры Чарльза Френсиса и немедленно передали их командованию. Оба были в отпуске и нашли циркуляры в общей скопившейся почте, когда приступили к несению службы.
Число получателей циркуляра увеличилось, таким образом, до десяти.
На следующее утро Йоханн Побуда сообщил капитану о результатах своей ночной работы с рукописью Дорфрихтера: на основании всестороннего научного анализа можно было сделать вывод, не подлежавший никакому сомнению, — выпускная работа и адреса на конвертах написаны одной и той же рукой.
Кунце между тем удалось собрать кое-какие сведения о личной жизни обер-лейтенанта Дорфрихтера, а также заглянуть в его характеристики. Образ, который из всего этого вырисовывался, никак не подходил для безжалостного убийцы-отравителя.
Репутация обер-лейтенанта как офицера и джентльмена была безупречной. С момента его направления в мае 1909 года в 14-й пехотный полк он находился в Линце, примерно в пяти часах езды от Вены. Два года назад он женился, и сейчас они с женой ожидали рождения своего первого ребенка. Согласно краткой служебной характеристике, его отличали надежность, уравновешенность, ответственное отношение к службе и преданность.
До обеда Кунце консультировался еще с двумя графологами. К его удивлению, их выводы не были единодушны. Первый эксперт считал, что, действительно, есть необычное совпадение между надписями на конвертах и почерком письменной работы.
Второй же сказал, что таких совпадений можно найти чуть ли не в десятках почерков.
Ни один из них не мог дать стопроцентную гарантию, что все образцы почерков принадлежат одному и тому же лицу.
Заключения этих экспертов были для Кунце ударом. Он долго читал их, затем еще раз внимательно изучил заключение Побуды. Из этих трех экспертиз доклад Побуды показался ему самым основательным и авторитетным. Два других были не всегда ясно сформулированы и оставляли много места для разночтений. Кунце понял, что следствие подошло к той стадии, когда подозрение, каким бы оно ни было шатким, оставлять без внимания нельзя. Повинуясь внезапному решению, он отправил оба противоречащих друг другу заключения в ящик стола и попросил генерала Венцеля срочно принять его.