Доктор Вайнберг обедал у шефа полиции Линца, генерал Венцель принял приглашение полковника фон Инштадта быть гостем в офицерской столовой. Капитан Кунце был также приглашен, но отказался, сославшись, что ему еще многое предстоит сделать.
До возвращения в Вену ему хотелось поближе познакомиться с городом. Он обедал в отеле «Усадьба» и убедился, что поступил правильно — там кормили превосходно.
Построенный еще при императрице Марии Терезии примерно в 1770 году, отель раньше был дворцом, а потом местом проведения городских собраний. Это был прелестный образец старинной благородной семейной усадьбы: широкие въездные ворота, отделанная деревом прихожая, низкий уютный обеденный зал со стульями — на которых и дамам в кринолинах было удобно сидеть, — мощеный двор в тени роскошных дубов. Официанты соответствовали обшей атмосфере — они были в годах и полны достоинства. Неторопливость, с которой они обслуживали посетителей, не мешала ни гостям, ни персоналу. Все были единодушны в одном: хорошее не терпит суеты — ни в еде, ни в любви.
Капитан Кунце смог выбрать себе столик по своему вкусу, так как в этот пасмурный день посетителей было немного. Он долго изучал меню, никак не решаясь сделать окончательный выбор между жареной зайчатиной по-охотничьи и венским ростбифом.
Наконец он сдался и попросил кельнера подать что-нибудь на его выбор. Мясо было нежирным, но сочным и очень вкусным. Кунце не преминул сообщить кельнеру, который, словно ангел с фрески Альтомонте в Соборе францисканцев, кружил все время вокруг его стола, как ему все понравилось.
— Ах, вот еще что, — непринужденным тоном и как бы между прочим заметил Кунце, — мой друг просил меня, когда я буду в Линце, найти обер-лейтенанта господина Петера Дорфрихтера. Вы его случайно не знаете?
Лицо кельнера на долю секунды застыло, но мгновенно приняло прежнее выражение. Только такому юристу с опытом, как Кунце, удалось бы заметить этот мимолетный знак.
— Пехотные офицеры здесь почти не появляются, господин капитан, — сказал кельнер. — Они посещают в основном отель «У почты». У нас же частые гости в основном — господа офицеры из 2-го драгунского полка.
— Так-так. А все же вам знаком господин обер-лейтенант?
— К сожалению, нет, господин капитан. — Голос кельнера был холоден. Он сделал попытку отойти от столика.
— Но вы все же знали, что он пехотный офицер, — не отступал Кунце.
— Это я сказал так, к слову, мой господин. Я знаю практически всех кавалерийских офицеров в округе. А поскольку такая фамилия мне незнакома, это и навело меня на мысль. Могу предложить господину капитану поговорить с портье. Хотя я не думаю, что он сообщит вам больше.
Прежде чем уйти из отеля, Кунце постоял некоторое время у регистрации. Он не представился портье, но было ясно, что человек в курсе дела, кто такой Кунце и что он входит в комиссию из Вены. Все это было знакомо — новости в маленьких городах распространялись мгновенно из уст в уста, быстрее, чем в больших городах по телеграфу.
Тем более что портье сидел у телефона.
— Как вы сказали: господин обер-лейтенант Дорфрихтер? — переспросил портье с чересчур равнодушным видом. — Думаю, этот господин никогда у нас не останавливался.
Кунце решил оставить свои попытки, заметив про себя реакцию и кельнера и портье.
Из девяноста одного выпускника 1905 года девять офицеров служили в 14-м пехотном полку Линца, входящего в военный округ Инсбрука. Из этих девяти только трое служили в самом Линце: Дорфрихтер и еще двое. Чтобы не вызвать подозрений, в своих комендатурах были допрошены еще двадцать других младших офицеров.
Очередь Дорфрихтера подошла около одиннадцати часов утра. Это было на следующий день после приезда комиссии. К этому моменту комиссия получила по результатам совместной работы венских полицейских и их местных коллег дополнительные доказательства, что преступление готовилось именно здесь, в Линце. Выяснилось, что писчебумажный магазин Кирххаммера, расположенный недалеко от комендатуры, торгует именно такой бумагой, которую использовал Чарльз Френсис, а картонажная фабрика здесь же, в Линце, — владелец Карл Плой — в числе прочих производит именно такие коробочки, в каких были упакованы капсулы с цианистым калием.