— Стыдно? А старую мать бросать не стыдно?
Женщина вскочила и сжала сухие кулачки. Глаза ее, до этого потухшие, вдруг заблестели, лицо порозовело. Трудно было предположить, что она может быть такой боевитой.
— Он вас не бросил: приходит навестить, денег вам дает, от своей маленькой стипендии отрывает.
— Не деньги это, гроши!
— Как вам не стыдно! — не выдержав, повысил голос Михаил, — Разве вам не известно, что ваш сын, отдавая вам половину стипендии, сам нередко голоден?
— Пусть не бегает, живет дома. — Женщина подошла ближе к столу и положила кулачок на край стола, будто собираясь застучать. — Так вы с ним поговорите, или вы с ним заодно?
Михаил посмотрел на кулачок и прищурился.
— Я с вашим сыном уже говорил и еще поговорю, попрошу его получше учиться, заботиться о матери, но не буду его наставлять, чтобы он молился богу. Наоборот, посоветую этим делом не заниматься.
— Нехристь ты, вот кто! — крикнула женщина и, лег* ко шагая, направилась к двери.
Михаил беззвучно засмеялся: «Только нехристем я не был. Теперь и это высокое звание имею».
В кабинет вошел следователь Ходжаев и, кивнув головой на дверь, озабоченно спросил:
— Зачем она приходила?
— Просила сына вернуть в христианскую веру, — засмеялся Михаил.
Но Ходжаев не разделял его веселости.
— Знаешь, Михаил, у этой бабы жила Анфиса, вместе они побирались, к ней иногда заходила Мария Туликова.
— Что ж ты об этом раньше не говорил? — вскочил Михаил.
— А я сам только сегодня узнал.
— Подполковнику уже доложил?
— Конечно.
Михаил выбежал из отделения. Надо было немедленно найти Махмуда. Конечно, искать прежде всего в техникуме, в общежитии.
Техникум помещался в большом новом здании, — одна половина его стояла еще в лесах, вокруг много было навалено песку, досок, шифера. Михаил, посматривая на висящую над головой проволочную сетку с кирпичами, которую переносил подъемный кран, осторожно пробрался к дверям.
Директор техникума — лысый мужчина в темных роговых очках — встретил Михаила, как старого знакомого, прикрыл дверь и пододвинул стул к столу.
— Очень хорошо, что вы пришли, — сказал он, садясь за стол.
— Что такое? — спросил Михаил с тревогой.
— Вот уже два дня, как у нас началась практика студентов на заводе, а Махмуда Искандерова мы никак не можем найти…
— Я видел его вчера.
— Ох, гора с плеч! — облегченно вздохнул директор. — А то мы с ног сбились: в общежитии не появляется, у матери его нет. Скажите, пожалуйста, где он шляется?
Михаил решил не скрывать ничего и сказал:
— Я его сам ищу, мне он очень нужен. Давайте держать связь по телефону: если он появится у вас, сообщите мне, если я его найду, то уведомлю вас.
Из техникума Михаил заехал домой. Костя листал только что купленную книгу «Радиотехника». На вопрос Михаила, куда пошел Махмуд, Костя ответил:
— Не знаю.
Теперь было ясно, что мать приходила в отделение узнать, где находится ее сын, и Михаил, ругнув себя за оплошность, поехал в управление к подполковнику Урманову.
СОБРАНИЕ
Утро выдалось какое-то особенно душное: в застойном воздухе — ни движения, листья деревьев поникли, и над городом спозаранку повисла пыльная кисея. По улицам медленно ползли поливочные машины, от асфальта шел пар, и дорога высыхала почти вслед за машинами. Михаил пришел на работу уже потный. Не успел он переступить порог, как дежурный, видно, поджидавший его, сказал:
— Майор вызывает.
Копытов сидел в кабинете бледный и злой. Еле заметно кивнув вместо приветствия, он подписал бумажку и, не поднимая головы, спросил Михаила:
— О том, что Волков ночью напился и стрелял в воздух, ты знаешь?
— Нет, — встревоженно ответил Михаил.
— Какой же черт уже в райком насплетничал?! Вызывают.
— Сейчас?
— Да.
Майор сунул бумаги в сейф, закрыл его и рывком дернул козырек фуражки. Зазвонил телефон. Майор раздраженно снял трубку. Голос в трубке гудел громко, я Михаил слышал весь разговор.
— Вязов пришел? — спросил голос.
— У меня, — ответил майор.
— Очень хорошо. В райком не приходите.
— Это вы, Андрей Спиридонович?..
— Да, я. На какое время у вас назначено собрание?
— Восемь часов.
— Ладно. Передайте трубку Вязову.
Михаил заметил, как дрогнула рука майора, но сделал вид, что ничего не видел. Секретарь райкома предупредил: на собрание придет он сам, будут представители из двух заводских парткомов, и попросил обеспечить явку на собрание максимального числа работников отделения.
— Конечно, кроме ушедших на задания. Из управления тоже кто-нибудь придет, — добавил он и спросил:- Как у вас со здоровьем?
— Все в порядке, — ответил Михаил.
— Прекрасно. Действуйте.
Несколько минут сидели молча. Михаил ждал, что скажет майор, а тот ходил по кабинету, хотя и не имел такой привычки. Сапоги его поскрипывали. В дверь заглянула секретарша. Майор с гримасой махнул ей рукой, и она скрылась. Он остановился у стола и сказал, глядя в окно:
— Видно, решили подолбать крепко.
— Стоит, — согласился Михаил, закуривая.
— Обоим попадет.
— Несомненно.
— Нам хоть друг друга шпынять не надо.
Михаил поднял голову.
— Шпынять не будем. Следует друг друга покритиковать.
— Старое вспомянешь?
— Собрание такое. Придется отвечать за дела со времен Адама. Разрешите идти? — Михаил поднялся. — Надо еще раз предупредить людей.
— Иди.
Поговорив с коммунистами, закончив самые неотложные дела, Михаил решил забежать домой. Почему-то именно сейчас ему захотелось взглянуть на Костю, узнать, чем он занимается в его отсутствие.
Михаил подошел к своей двери и остановился ошеломленный: из комнаты вышла Надя с ведром в руке. Увидев Михаила, она покраснела, отпустила загремевшее ведро и стремглав бросилась на улицу. Он ничего не успел сказать, не догадался остановить, стоял, опустив руки, изумленно глядя вслед девушке. «Что такое? Зачем она здесь?»
Он вскочил в комнату. Костя глянул на него смущенно и отвернулся к окну.
— Зачем приходила Надя? — спросил Михаил.
Костя молчал. Плечи он ссутулил, словно ждал удара.
— Ты скажешь или нет? — наступал Михаил, понимая, что задает не очень умные вопросы.
Помолчав еще немного, Костя повернулся лицом к Михаилу. Он недоверчиво улыбался.
— Неужели вы не понимаете, Михаил Анисимович!
Теперь Михаил понимал все: откуда взялись тюлевые занавески, каким образом на полу оказалась приколка, почему в комнате стало чисто и уютно, кто принес в больницу второй кулек с яблоками…
«Бежать за ней! Догнать!» Михаил бросился к двери и тут сообразил: «А партийное собрание?» Он выскочил на улицу, огляделся. Наци не было. Вздохнув, Михаил размашисто зашагал по тротуару. Он шел в отделение.
Коммунисты собирались в кабинете начальника отделения, а сам майор сидел у заместителя, за его столом. Акрамов стоял возле железного шкафа, курил. Из коридора слышался разговор, смех.
— На меня будут нападать. Я за все в ответе, — говорил майор. — Если придираться, то недостатков в работе можно найти уйму, а надо смотреть в корень. Раскрываемость преступлений у нас хорошая? Лучше, чем у других. Ты как думаешь? — спросил он.
— Я человек новый, — неопределенно ответил Акрамов.
— Со стороны виднее…
— Приняли меня хорошо…
— Вот, вот, об этом и скажи, — прервал майор, но не договорил, увидел в окно райкомовскую машину и выбежал.
Секретарь райкома привез с собой представителей самого многочисленного в районе заводского коллектива. Додонов сердито посматривал на начальника отделения и на сотрудников, толпившихся в коридоре. Он не забыл, как была принята майором заводская делегация, приходившая по поводу неправильного ареста Пояркова, и ни за что не собирался прощать обиды. Даже с Михаилом он поздоровался сухо, с подчеркнутой официальностью.