Одевшись, немец опустился на колени и начал просить, умолять сохранить ему жизнь. И все время твердил: «Гитлер — капут, война — капут, я не немец, я поляк».
Позднее, будучи в нашем расположении, этот поляк бродил по нашим квартирам и был рад, что попал в плен. Впоследствии он уехал служить в Войско Польское. Польская армия совместно с нашими войсками освобождала свою родину от немецких захватчиков.
Вытесняя немцев на запад, именно вытесняя, а не уничтожая, мы продвигались по излучине Дона по направлению к городу Каменску, пытаясь «оседлать» единственную железнодорожную магистраль, по которой немцы подвозили пополнение в живой силе и технике.
В 1942–1943 гг. таких крупных операций с окружением немецких войск, как под Сталинградом, больше не было. До Каменска оставалось каких-то 30 километров, но сделать бросок и захватить город у нас уже не хватало сил. В прошедших боях мы понесли серьезные потери, а поступления свежих сил и новой техники еще не было.
После злополучного боя под конзаводом № 4 мы повернули на юго-восток и стали угрожать взять город в «клещи». Помню, в одну из ночей меня вызвал начальник штаба по разведке майор Погребной и поставил задачу — срочно провести разведку в направлении Каменска. Вводя в курс оперативной обстановки, он объяснил, что впереди по гребню холма, где утром шел бой, стоят наши танки. Чуть впереди два сгоревших немецких танка и один бронетранспортер. Между нашим селом и танками, на мосту через речку, расположился наш пост. Майор назвал пароль и ответ. За танками впереди была неизвестность.
Я взял два взвода разведчиков, объяснил им задачу, порядок движения, связи и сигналы, и мы в темноте выступили в путь. Нас догнал старший лейтенант Даулеталеев, оперативный работник ОКРСМЕРШа, и заявил, что он пойдет с нами. Я пытался отговорить его, ссылаясь на различные обстоятельства, но он не хотел и слушать.
Пришлось взять его с собой, хотя отлично понимал, что это «балласт» для выполнения задания.
Прошли мост, и уже где-то близко должны были находиться наши танки, вдруг в пелене густого снега появился силуэт немецкого танка Т-4. Я приказал прекратить движение, распределиться вправо и влево от дороги и залечь в снег. Солдаты выполнили приказание. Со мной на дороге остались командиры взводов и оперуполномоченный ОКРСМЕРШа. Старший лейтенант подошел ко мне с претензией, будто я испугался и прекратил движение: «Ты же знаешь, что впереди наши танки». «Знать-то я знаю, — заметил я, — но по форме башни это немецкий танк». «Но ведь тебе известно, что у нас бывают и трофейные немецкие танки». «Бывать-то бывают, но в этой бригаде, которая находится впереди, трофейных танков не было». Он выругался, обозвал меня трусом и направился к танку. С танка крикнули по-русски: «Стой, кто идет?» Старший лейтенант ответил: «Свои». Ему приказали подойти к танку, что он и сделал.
Вдруг мы услышали пронзительный крик, его схватили за воротник и забросили на машину, ударив по нам из пулемета и автоматов. Все было ясно — он попал в плен к немцам, а затащили его на танк, видимо, власовцы или белоказаки.
Мы с дороги отскочили, кто вправо, кто влево. Я упал в кювет. Танк, стреляя на ходу, двинулся в нашем направлении. Был сильный снегопад, и видимость была плохой, танк двигался медленно и оказался над кюветом, в котором я лежал. И надо же так случиться: танк остановился надо мной, я был под его днищем. Промелькнула мысль: «Все, конец. Сейчас он развернется и гусеницами искромсает в клочья». Но, постреляв, танк пошел вперед в направлении моста. До моста было метров 300, на посту все слышали, однако никак не реагировали. Власовцы спрыгнули с танка, подошли к мосту и без выстрелов вырезали всех солдат, находящихся в засаде.
Я до сих пор мучаюсь, и во сне снятся кошмары, спрашиваю себя: «Могли ли мы помочь солдатам в засаде?» И не нахожу ответа.
Противотанковых гранат и бутылок с зажигательной смесью у нас не было, их умышленно не взяли с собой, так как путь до Каменска был более 25 километров. Нам нужно было добраться до города, оценить обстановку и к утру вернуться обратно — словом, за ночь проделать 50 километров, а с лишним грузом это невероятно сложно.
Осколочные гранаты Ф-1 особого вреда танкам не нанесли бы, а своих, находящихся по обе стороны дороги, могли бы побить. Осколки этих гранат поражают насмерть в радиусе до 100 метров, их и бросают из-за укрытия. Но вот открыть огонь из автоматов по десанту на танке и сразу же разбежаться по полю, наверное, нужно было. Всех танк, конечно, в темноте не передавил бы. И эта трагедия мне до сих пор не дает покоя. Видимо, выбравшись из-под танка, я не сразу пришел в себя и не смог правильно оценить обстановку. Как командир я должен был принять какое-то решение.