Путь наш проходил через Тюмень. Когда проехали Свердловск, я попросил дежурного санитара по вагону пригласить главного врача санитарного поезда. Ему я объяснил, что Тюмень — мой родной город, в нем вырос, учился, из него ушел в армию. И здесь мне повезло, врач выслушал и пообещал снять с санитарного поезда и оставить в Тюмени. Радости моей не было предела, когда рано утром меня на носилках вынесли с поезда и погрузили в машину.
Привезли меня в железнодорожную школу, в ней был развернут госпиталь. Через санитаров и сестер успел передать своим ребятам, бывшим десятиклассникам, где нахожусь.
На другой день, после завтрака, в палату ввалилась целая ватага друзей, ребят, еще не призванных в армию, и девчат. Встреча с раненым, первым из десятиклассников выпуска 41-го г., вернувшимся с фронта, была бурной.
Всем было интересно узнать подробности о делах на фронте, очень ли страшно, когда бомбят, обстреливают из пушек и поливают ружейно-пулеметным огнем. Разговаривая со мной, ребята как-то странно вели себя, все посматривая на одеяло, где были ноги. Вдруг Маргарита Зайцева хватает за конец одеяла, поднимает его высоко кверху и кричит: «Покажи ноги, ноги покажи, есть они у тебя или нет?» Им кто-то сказал, что меня привезли без ног. Ноги-то оказались на месте, правда, в гипсе, но трусов и кальсонов на мне не было. Все прыснули от хохота, ну а каково было мне?
Когда все угомонились, ноги прикрыли одеялом и условились, что завтра же они договорятся с начальником госпиталя, который был развернут в нашей средней школе, о моем переводе.
Начальник госпиталя, полковник медицинской службы И.С. Карелин, был рад меня встретить. Я с его сыном Володей вместе уезжал в училище в Томск и вместе был отправлен на фронт под Москву.
Володя был убит у меня на глазах во время рукопашного боя в первой траншее, там же, где меня тяжело ранило. Когда он прыгнул в траншею, то не заметил немца, который прижался в нише, а после прыжка Володя, естественно, какое-то мгновение был не готов к бою.
В рукопашном бою решает одно мгновение, и этого было достаточно, чтобы немец первым ударил Володю штыком в шею. Так погиб мой товарищ по школе и друг по несчастью в этой войне.
Через день ребята пришли ко мне в госпиталь с носилками и через весь город, от станции до центра, до моей бывшей школы, несли меня на руках, вызывая у прохожих недоумение.
Наш госпиталь размещался рядом с сельхозтехникумом, в здании которого стоял саркофаг с телом В.И. Ленина, который в 1942 г. был перевезен в г. Тюмень, так как немцы в это время часто бомбили Москву.
В госпитале поместили меня в тот самый 10 класс «в», где проходили последние выпускные экзамены. Вскоре сделали операцию левого голеностопного сустава под общим наркозом. Наркоз подействовал не сразу, когда наложили маску, видимо, сильно брыкался и слышал, как хирург велел сестрам держать крепче и плеснул еще эфира, чтобы я перестал дергаться. В ушах зазвенели колокольчики, в глазах загорелись огоньки, и я будто полетел в какой-то тоннель.
Проснулся я уже в палате, говорят, во сне сильно ругался. Потом мне было из-за этого очень неудобно, так как рядом сидела мама Володи Карелина. Она работала в этом госпитале старшей операционной сестрой.
Карелины полюбили меня и очень хотели, чтобы я остался жить у них после выздоровления.
Время и лечение делали свое дело. Я начал быстро поправляться. В это время администрация госпиталя делала мне небольшие поблажки. В отдельные дни разрешали получать форму и на костылях выходить в город. Наша школа была переведена в другое здание недалеко от госпиталя.
В новой школе я был частым гостем, встречался с десятиклассниками, был на их выпускном вечере. Мне казалось, что ребята горели желанием поехать на фронт и мне даже чуть-чуть завидовали. Иногда Карелины приглашали в гости, дома за чаем я вспоминал о нашей с Володей службе в армии, о его последних днях и минутах.
Однажды Иван Сергеевич Карелин очень подробно рассказал о перевозке саркофага с телом В.И. Ленина в Тюмень, сообщил много интересного об академике И.Н. Збарском, начальнике лаборатории, в которой находился гроб с телом В.И. Ленина.
Впоследствии судьба академика оказалась очень трагичной. Его родной сын, работавший вместе с ним в лаборатории, неизвестно по какой причине дал на него показания о том, что он якобы умышленно делал так, чтобы тело В.И. Ленина быстро испортилось: в промежутки, когда проводилась профилактика, в бальзам подмешивались добавки, не предусмотренные по инструкции. Отец, как враг народа, отбыл срок и остаток своей жизни провел в подвальном помещении своего дома, в котором жил его сын.