Лекарь
Впервые я приметил его в зарослях полыни на заднем дворе нашей больнички. Он был огромный. Или просто показался мне таким. Черно-белый, с длиннющими усами, лохматой, свалявшейся по бокам, шерстью. Секунду он взирал на меня раскосыми зелеными глазищами, потом неспешно повернулся и прыгнул. Это, я доложу вам, был прыжок! Метра на два в высоту, не менее четырех в длину. Только пушистый хвост мелькнул в воздухе. Хвост у него был неизменно красив и ухожен, никакой грязи, свалявшегося меха и репьев. Для бродячего котяры как-то даже необычно. Позже я понял, почему. Просто, он никогда не опускал его. Что бы не случилось, хвост гордо торчал вверх, как победный флаг.
- Кто это? – обалдело спросил я усмехавшуюся за моей спиной санитарку.
- Да прибился тут к кухне, девчата подкармливают, - зачастила Горпинка. – Вы не думайте чего, Михалыч, он зверь с пониманием, не даром хлебы ест. Крыс на конюшне ловит вооот таких! Сама третьего дня видала.
- Да ладно, пусть живет, - ухмыльнулся я. – Только никогда я таких огромных котов не видел. Кто же выгнал такого красавца?
- Тю, так не кабан же, какая с него польза? Может цыплят гонял или дома гадил, вот и выбросили.
- А кличка у него есть? – поинтересовался я.
- Да какая у бездомной твари кличка? Мурчик какой или Васька…
- Нет, Мурчик ему не подходит, он настоящий Барс или, во – Джульбарс!
- Тю, так то ж собачья кличка, я видела кино про пограничников, там собаку Джульбарсом звали, - сверкнула белыми зубами Горпина.
Пожалуй, пора идти заниматься своими прямыми обязанностями, а то окончательно потеряю авторитет в глазах младшего персонала. И так все смотрят, как на дите неразумное. Горпинка вон сегодня молока притащила целую банку, Ганна вчера пирожков домашних. Смешные такие пирожки – с вишнями и сливами, а в некоторых вместо начинки подтаявшие конфеты-карамельки. Вкусно. И как прознали, что я сладкоежка? В глаза именуют уважительно, по имени отчеству, а вот как за спиной нового «дохтура» величают? Доктором я стал только два месяца назад. Отгулял после выпускного положенный месяц и приехал по направлению в маленькую сельскую участковую больничку. И сразу же стал главврачом. То есть главврач тут есть – солидный тридцатипятилетний терапевт Юрий Андреевич. Приезду моему он обрадовался неимоверно, и то сказать, человек второй год в отпуск уйти не может. А тут – молодой специалист! В тот же день познакомил с персоналом, провел меня по всем палатам, тыкая пальцем в совсем молодых женщин «се бабка Любка, а се бабка Нинка», передал свое нехитрое хозяйство и умотал с семьей к теплому морю. Так началась моя врачебная карьера. По молодости лет, да за неимением семьи, поселили меня тут же, в комнатке при амбулатории. Удобно – за дверью рабочее место, из окна видно здание стационара. Вокруг больницы - яблоневый сад, уже наливаются розоватые пепен-шафраны, зеленеет-благоухает антоновка, по ночам, когда налетает жаркий августовский ветер, слышно, как с глухим стуком падают в пожухшую траву спелые яблоки. В форточку доносится запах полыни, бархатцев и каких-то медвяных мелких белых цветов (кто их знает, как зовут, но почему-то растут на всех больничных клумбах). А по крыше выбивают дробь мелкие груши-лимонки. Вон она, груша, прямо за окном, у которого я веду прием. Вокруг упавших наземь груш жужжат шмели и пчелы. Земной рай, да и только. Увы, наслаждаться райской жизнью некогда. Больница хоть и небольшая, а обслуживает одиннадцать окрестных сел, вызова днем и ночью. Все мелкие хирургические операции делаю сам, еще и родильное отделение имеется. Каждую ночь раздается осторожный стук в окно:
- Виктор Михайлович, не спите? Там мужчину привезли, пальцы в соломорезку сунул.
- Иду, девчата, - сонно бормочу я, на ощупь отыскивая брюки, застегивая на бегу рубашку. Мой армейский старшина порадовался бы, глядя на такую прыть.
А днем - обход стационара, прием, вызова…В местный клуб выбрался только через неделю, девчат-санитарок предупредил, где буду. Давали комедию о жандарме с Луи де Фюнесом, я ее еще в столице видел, но пошел с удовольствием. Только устроился поудобнее рядом с новым приятелем Сашкой, молодым ветеринаром-холостяком, только титры пошли, слышу:
- Виктор Михайлович, доктор, на выход!
Чертыхнулся, рванул на голос. Оказалось доярку привезли, корова рогом наподдала… Ну, да я ничего другого и не ожидал, такая жизнь как раз по мне. Меньше глупостей в голову лезет. Люся… Да ладно, нет никакой Люси. В моей жизни нет. Ходит в столице по асфальту, стучит каблучками- шпильками. В селе какие каблучки? Пылища! А после дождя, верно, только в резиновых сапогах пройдешь. Даже перед магазином огромная лужа, в ней утки-гуси плавают. И кино тут старое крутят, и театра нет, и автобус ходит в город три раза в день, битком набитый бабками с огромными кошелками, капрончики быстро пообрывают…