- Люсь, пошли руки мыть, чай готов.
- И где же ванная?
- Иди сюда, вот миска, я тебе солью из кружки.
- бровь, легкая улыбка на умело подкрашенных губках. Снова цокот каблучков. Гримаска на ухоженном лице. Впрочем, от чая с медом она не отказалась.
И тут вошел он. Как всегда гордо и царственно, лапы мягко выступывают по половицам, хвост высоко поднят, пушистый кончик немного покачивается, зеленоватые глаза прищурены. И предостерегающее утробное ворчание…
- Кто это?!
- Знакомься, Джульбарс, мой приятель.
- Поздравляю. Ты докатился до дружбы с бродячим котом!
- Он не бродячий. Живет при больнице.
- Смотри, он залез на диван! Ты позволяешь этому животному вылизываться на своей постели? А если у него глисты, лишай? Из него же шерсть лезет!
- Успокойся, он абсолютно чистый, от глистов я давал таблетки, а лишая у него нет. Давай- ка, лучше, пить чай.
- Что-то расхотелось. Знаешь, я, конечно, представляла, что деревня – не город, но не думала, что тут все так убого.
- Что же убогого ты нашла в моей жизни? Больница у нас, между прочим, передовая. Чисто, уютно, коллектив великолепный, колхоз начал строить дом для врачей, закупил новое оборудование для рентгенкабинета и мебель для стационара…
- Да тут даже помыться негде!
- Есть баня, работает два раза в неделю.
- Общая баня!!! А туалет?
- Увы, тут ничем помочь не могу – удобства на улице, там за кустами сирени есть деревянное строение…
- И кот этот…
- Да чем тебе кот не угодил? Раньше я не замечал в тебе отвращения к животным.
- Это не животное, исчадие какое-то. Впрочем, не в нем дело. А чем ты тут занимаешься в свободное время?
- У меня, собственно, нет свободного времени. Извини, профессия такая.
- Не оправдывайся. Я, знаешь, заехала сказать, что выхожу замуж, свадьба через месяц.
- Зачем же так утруждать себя? Написала бы письмо.
- Просто, хотела еще раз убедиться, что я все сделала правильно.
- Ты всегда все делаешь правильно.
- Не провожай меня. – Мельком взглянула на изящные часики-кулон, подвела губы. – Я видела расписание, автобус через полчаса.
Подхватила сумку, цокот каблучков, стук захлопнувшейся двери… Вот и все.
Что же так пусто и больно-то…
Что-то теплое, мягкое прикоснулось к щеке, ткнулось влажным носом в шею, провело шершавой маленькой теркой по виску, заурчало-затарахтело возле плеча. Джульбарс. Я осторожно провел рукой по лохматой шерсти. Мурчание усилилось. Впервые он позволил себя погладить. И мурлыканье я услышал впервые.
Что же я сижу тут?! Может догнать, попытаться поговорить? Еще успею. Я рванул в чем был, даже пиджак не набросил. Успел к автобусу. Белый автобус с синей полосой на боку. Он медленно отходил от остановки, а я стоял и смотрел. Ее лицо за мутным стеклом. Она тоже смотрела – очень серьезно, чуть виновато. Я просто шел рядом с автобусом. Не пытался крикнуть, стукнуть в дверь, помахать ей. Водитель недоуменно посмотрел на странного провожающего и переключил рукоять газа. Вот теперь, действительно, все. Чье-то пыхтение рядом. Марийка с первого поста.
- Виктор Михайлович, там больного привезли, похоже, аппендицит, девчата уже анализы делают…
- Пошли, Марийка. Откуда больной?
***
Зима в том году пришла рано. С обильными снегопадами, морозами, снежными заносами. Вызовов стало еще больше, работы в стационаре добавилось, иногда засиживался в ординаторской до позднего вечера, а часть карточек брал дописывать домой. Хорошо хоть снег регулярно расчищали колхозные «угольники», а поврежденные во время метелей электролинии чинили быстро. Несколько раз пришлось сидеть вечерами при керосиновых лампах, раз даже рану зашивал при неверном свете фитиля.
Джульбарс повадился спать у меня в ногах, вместо приоткрытой двери, я оставлял для него форточку. Он быстро наловчился карабкаться по оконной раме и прыгать на подоконник. О Люсе я теперь вспоминал реже, иногда казалось, что ничего и не было, или было не со мной. Просто, читал что-то такое в книге или смотрел старый фильм.
С приходом зимы я приобрел себе лыжи. Днем времени не хватало, но иногда, лунными вечерами, гонял вместе с Сашкой по заснеженному полю, спускался с укатанных местной ребятней горок. В тот вечер Саша дежурил на ферме, а у меня выдалось свободное время. Я уже успел намотать несколько кругов по привычной лыжне на поле, проехался к темневшему вдали лесу и собирался возвращаться в село, когда заметил темневшую на синевато-серебристом поле фигурку. Двигался незнакомый лыжник легко и уверенно. Кто-то из детей? Почему в одиночку? Мы встретились через несколько минут. Неизвестный повернул лицо, в лунном свете мелькнули светлые локоны, блеснули озорные глаза - Соня!